Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Перро Шарль

При таком настроении короля я мог безбоязненно предстать перед ним. Когда я показался в окне, он не впал в ярость, напротив, его охватил благоговейный страх. Он уронил саблю, и, пав ниц, облобызал мне ноги со словами:

— О великий пророк! Кто я такой и что я совершил, чтобы удостоиться счастья стать вашим тестем?

Услыхав эти слова, я догадался, что произошло между королем и принцессой, и понял, что добряка Багамана обмануть ненамного труднее, чем его дочь. Очень приятно было узнать, что не придется иметь дело с вольнодумцем, который мог бы подвергнуть

пророка затруднительному экзамену. Я решил использовать эту слабость короля к своей выгоде.

— Король Багаман! — сказал я, поднимая его. — Из всех мусульманских владык вы самый благочестивый, и потому вы мне любезнее других. В Книге Судеб было написано, что вашу дочь обольстит мужчина, и ваши астрологи открыли это с помощью своей науки. Но я умолил Всевышнего избавить вас от этого неудовольствия и исключить это несчастье из тех, что уготованы смертным. Ему угодно было сделать это из любви ко мне, но при условии, что Ширин станет одной из моих жен. Я согласился, дабы вознаградить вас за добрые дела, которые вы ежедневно совершаете.

Король Багаман не мог опомниться. Этот легковерный государь принял за истину все, что я наговорил. В восторге от того, что он породнился с пророком, он снова упал к моим ногам, чтобы выразить признательность за оказанные ему милости. И вновь я поднял его, обнял и заверил в моем благоволении. Он не находил слов, чтобы поблагодарить меня. Затем, решив, что приличествует оставить меня наедине с супругой, удалился в другие покои.

Я провел с Ширин несколько часов. Но даже удовольствие, которое я испытывал, не давало мне забыть о времени. Я боялся, что наступивший день застанет меня врасплох, что на крыше заметят мой сундук. Поэтому на исходе ночи я покинул Ширин и вернулся в лес.

На следующее утро визири и придворные явились во дворец принцессы. Они спросили короля, известно ли ему теперь все, что он хотел узнать.

— Да, — ответил он. — Теперь я знаю, как обстоит дело. Я своими глазами видел пророка и говорил с ним. Он супруг моей дочери, это истинная правда.

Тут визири и советники разом обернулись к придворному, заявившему накануне, что этот брак невозможен, и упрекнули его за недоверие. Но он остался тверд в своем убеждении и упорно отстаивал его, что бы ни говорил король, желавший внушить ему, будто Ширин — супруга Магомета. Багаман чуть было не разгневался на недоверчивого придворного, и тот стал посмешищем всего совета.

В тот же день произошел случай, который окончательно укрепил визирей в их заблуждении. Когда Багаман со свитой возвращался в город, началась гроза, захватившая их посреди равнины. От беспрерывных вспышек молнии у них заболели глаза, а гром гремел так устрашающе, словно этот день был последним днем мироздания. Внезапно лошадь недоверчивого советника испугалась, взбрыкнула и сбросила хозяина наземь; он сломал ногу. Этот несчастный случай был воспринят всеми как наказание свыше.

— Несчастный! — воскликнул король, видя, что советник упал. — Вот плоды твоего упрямства. Ты не хотел мне верить, и пророк покарал тебя.

Раненого

увезли домой, а Багаман, едва вернувшись, поспешил огласить указ, повелевавший всем жителям Газны пировать и веселиться по случаю брака принцессы Ширин с Магометом. Днем я пошел прогуляться в город и там узнал эту новость, а также узнал о случае с придворным. Невозможно даже представить себе, насколько народ доверчив и суеверен. На улицах и площадях были устроены пышные празднества, и повсюду слышались возгласы: «Да здравствует Багаман, тесть пророка!»

Когда настала ночь, я вернулся в лес и вскоре уже был у принцессы.

— Несравненная Ширин, — сказал я, входя в ее покои, — вы не знаете, что произошло сегодня на равнине. Некий придворный, усомнившийся в том, что вы супруга Магомета, поплатился за эти сомнения. Я вызвал грозу, его лошадь испугалась, придворный упал и сломал ногу. Я не счел нужным мстить более жестоко. Но клянусь моей могилой в Медине, если еще кто-нибудь дерзнет сомневаться в вашем счастье, это будет стоить ему жизни.

Пробыв некоторое время у принцессы, я удалился.

На следующий день король собрал визирей и придворных.

— Пойдемте все умолять Магомета простить несчастного, не поверившего мне и наказанного за свое неверие.

Без промедления они сели на коней и поскакали во дворец Ширин. Король сам открыл им двери, накануне собственноручно им запертые и запечатанные его печатью. В сопровождении визирей он поднялся в покои дочери.

— Ширин, — сказал он ей, — мы просим вас заступиться перед пророком за человека, навлекшего на себя его гнев.

— Знаю, о ком вы говорите, государь, — ответила Ширин, — Магомет мне все рассказал.

И она повторила им то, что я рассказал ей ночью, передав, что я поклялся истребить всех, кто усомнится в ее браке с пророком.

Услышав это, добряк Багаман обернулся к визирям и придворным и сказал им:

— Если бы мы до сих пор не верили в то, что видели своими глазами, то разве не убедились бы теперь, что Магомет действительно мой зять? Вы слышали, он сам сказал моей дочери, что вызвал грозу, дабы покарать усомнившегося.

Министры и все прочие остались в совершенной уверенности, что Ширин — супруга пророка. Они простерлись перед ней ниц, смиренно умоляя умилостивить меня, попросить за несчастного придворного, и она им это обещала.

Между тем запасы провизии у меня кончились, денег больше не было, и пророк Магомет стал раздумывать, как быть дальше.

— Принцесса, — сказал я Ширин однажды ночью, — вступая в брак, мы с вами забыли выполнить одно необходимое условие. Вы ничего не принесли мне в приданое, и это упущение меня огорчает.

— Что ж, дорогой супруг, — отвечала она, — завтра я поговорю об этом с отцом, и он, конечно, велит доставить сюда все свои сокровища.

— О нет, — сказал я, — незачем говорить ему об этом, я и не помышляю ни о каких сокровищах, богатства мне ни к чему. Если вы дадите мне что-нибудь из ваших драгоценностей, этого будет достаточно, другого приданого мне не надо.