Французская защита
Шрифт:
— Прощай!
— Ну, бывай, шахматист…
Когда за Виктором захлопнулась дверь, он услышал, как бывший друг пьяно пробормотал:
— Ишь, гордый какой! Ничего, жизнь еще тебя пообломает!
В восемь тридцать утра Одинцов шагал по узкой улочке между МВД России и Центробанком, уже издалека он увидел привычную толпу у ворот посольства Франции.
Красная Шапочка командовала народом, громко зачитывая заветный список.
— Одинцов! — Виктор не дошел да вертушки двадцать метров, но вовремя откликнулся:
— Здесь!
— Опаздываете,
У трех овальных окон внутри посольства, куда под стекло люди совали документы, образовались свои небольшие очереди.
Многие заметно нервничали.
— Как Вы думаете, дадут или откажут опять? — взволнованным шепотом проговорила та девушка, которая накануне стояла впереди Виктора.
— А почему они должны отказать? — недоуменно спросил Одинцов.
— Понимаете, еду одна, и французы думают, что такие, как я, хотят там просто выйти замуж и остаться! Уже не только мне отказали по этой причине.
— Какой маразм, — улыбнулся Виктор, — наоборот, они должны бы радоваться, что такие красивые женщины из России выходят там замуж!
— Ну, скажете прямо… — девушка зарделась, ей было приятно услышать такой комплимент от высокого, симпатичного блондина.
Служащие посольства заняли свои места. Виктор через голову девушки увидел, как на стул рядом с компьютером уселась француженка лет сорока с холодным, непроницаемым лицом. Уголки ее губ презрительно опустились, когда она просмотрела бумаги соседки Одинцова по очереди.
— Скорее всего, Вам откажут! — заглянула служащая в окошечко. — Будете сдавать?
— Ну почему, почему? — заволновалась девушка. — Я к своей подруге же еду!
— Да, едете к подруге, которая вот так гостевую визу получила на месяц и осталась там, — скользнув изнутри невидящим взглядом по людям, мадам небрежно бросила документы на отдельный столик.
«Мда… а если они здесь уже знают о происшествии в Торси? — с тревогой подумал Виктор. — Так и завернуть могут, не разговаривая особо…» Настала его очередь просунуть бумаги в щель под стеклом.
Служащая взяла их и стала читать.
Виктор следил за мимикой ее лица.
— Вы шахматист? Я вижу, здесь просят на год дать Вам визу — мадам строго взглянула через окошко.
— Да, именно так.
— Тогда, тогда… — француженка пошевелила губами, напряженно думая, как бы отшить этого русского.
Придумала.
— Тогда Вы должны эту бумагу заверить в мэрии по месту жительства вашего президента клуба! — безапелляционно заявила мадам и жестом, не терпящим возражений, сунула бумаги Одинцова обратно.
— Как же так? — растерянно проговорил Виктор. — Мне сказали, что…
— Следующий! — выкрикнула стерва, смотря сквозь Одинцова.
«Ну, ничего себе! Что же теперь делать? — с этими мыслями он отошел от окна. — Звонить Жоржу, чтобы тот делал новое приглашение, заверял его, а потом высылал? Так
Внезапно его взгляд упал на другое окошко. Около него стоял всего один человек, тот самый интеллигент в хорошо скроенном костюме. Он о чем-то вежливо разговаривал с молодым французом в очках.
Лицо работника посольства показалось Одинцову приятным.
«Была — не была! Не уходить же вот так, несолоно нахлебавшись…»
И Виктор, опасливо покосившись на окошко с неприветливой мадам, зашел с другой стороны, чтобы та не увидела его снова.
— Месье? — улыбнулся молодой француз.
— Бонжур! — ответил Виктор и двинул во второй раз свои бумаги. Молодой человек углубился в чтение.
— О! Я тоже люблю шахматы! — улыбнулся он и с интересом взглянул на Одинцова. — Вы профессиональный игрок?
— Да, но только начинаю карьеру.
«Тише ты… тише, а то «грымза» услышит…»
— Отлично! Желаю успеха! — и очкарик что-то написал на анкете Одинцова.
Эта подпись была пропуском в мир западных профессиональных шахмат.
Если бы француз знал, какого «джина» он выпускает из бутылки… Впрочем, в этот момент и сам Одинцов даже приблизительно не представлял будущие масштабы своего «крестового похода» за спортивной славой.
В жизни очень многое решает случай.
Хотя многие утверждают, что случайностей — не бывает.
ЧАСТЬ 4. ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ
Французский аэробус заложил крутой вираж влево, и Виктор увидел, как под его большим крылом поплыли новостройки Химок и Митино. Москва медленно отдалялась огромной белесой пластиной, состоящей из нагромождения бесчисленного количества домов. Где-то там, посередине этого образования оставался его дом, пятилетняя Наташа, которая, проплакав весь вечер накануне отъезда Одинцова, перед сном все же отпустила папочку в далекую, загадочную страну под названием Франция.
В нагрудном кармане Виктора лежал заграничный паспорт с визой-мечтой российского гражданина.
Многократная, на год.
Теперь он мог хоть каждый день летать туда — обратно, и ни одна пограничная собака не смела бы воспротивиться этому.
Одинцов вспомнил период, когда разрешение на выезд давал пресловутый ОВИР. И как в Шереметьево-2 мальчишка-пограничник нагло вымогал взятку, ссылаясь на якобы нечеткий штамп этой организации.
Виктор сначала пытался возмущаться, но потом понял, что вот вот самолет улетит без него, и потеря действия билета с фиксированной датой тарифа Апекс обойдется куда дороже. Сунув вымогателю в зеленых погонах пятьдесят долларов, Одинцов стремглав помчался по холлу аэропорта к заветному коридору — входу в самолет.