Французский квартал
Шрифт:
Джек сглотнул подступивший к горлу комок. Часто наблюдала… Он вдруг вспомнил, в каком виде нашел сегодня мертвого Эррола… А Селина тем временем продолжала:
— Ты был очень добр ко мне сегодня. Спасибо тебе. И за обед спасибо… И за предоставленную мне возможность собраться с мыслями. А за мать ты меня прости. Она все это сгоряча наговорила. Не специально. Всю жизнь она была, в сущности, отгорожена от внешнего мира, общалась лишь в кругу своих друзей и порой не думает, что говорит.
И вдруг, ощутив трещину в своей броне, Джек смутился и перевел разговор
— А по поводу твоей матери… Знаешь, лучше бы уж она тебя оградила от внешнего мира, а не таскала в детстве на подиумы.
Селина отвернулась.
— Стало быть, ты знаешь…
— А кто этого не знает? Титул «Мисс Луизиана» предполагает годы соответствующей дрессировки… ты уж извини меня за такое определение. Всему городу известно, что твоя мать начала готовить тебя к этому еще с детства. Я лично, как родитель, не приемлю такого воспитания… если это можно назвать воспитанием.
— Она старалась ради меня.
— Ерунда. — Что?
— Я говорю — ерунда. Твоя мама решила сделать из тебя популярную куклу и на твоем горбу въехать в рай.
— У нее было много своих дел и развлечений, но она посвятила себя мне. Я уважаю ее за это.
Джек только усмехнулся про себя и сел на стул с высокой прямой спинкой напротив Селины.
— Хорошая у тебя комната, — сказала она.
— Кабинет.
— Вот уж никогда бы не подумала, что ты любишь читать. Ты закрыт для всех на свете. Никого к себе не подпускаешь.
— Меня неплохо знал Эррол.
Селина опустила глаза, костяшки пальцев на ее руках побелели.
— А где мама Амелии?
Прошло уже четыре с половиной года, а Джеку до сих пор было больно вспоминать об Элизе.
— Моя жена умерла. Селина покраснела.
— Прости. Я не имела права задавать тебе личные вопросы…
— Зачем ты пришла?
Он заметил, что она старательно избегает его взгляда.
— Вы с Эрролом имели в фонде равные доли… — Селина до сих пор не притронулась к вину. — Но поначалу фонд почти полностью принадлежал тебе одному. У Эррола не было денег, и он, взяв у тебя взаймы, потом по частям выплачивал. Он мне рассказывал… А когда он отдал тебе половину, ты сказал, что хочешь участвовать в деле с ним на равных. Я думаю, ты просто решил избежать уплаты лишних налогов.
— Возможно. — Смотреть на нее было одно удовольствие. И слушать тоже. Селина словно рассуждала вслух, отвечая на свои вопросы и не требуя его ответов. — Скажи, тебе-то что до этого фонда?
— Мне просто нравится. Я хочу помогать детям, насколько это в моих силах. Мне не хочется заниматься ничем другим. Экономическое образование здорово мне пригодилось. И если совсем уж честно, то я благодарна всем тем конкурсам, в которых мне довелось принять участие, уже только потому, что теперь передо мной везде открываются двери. Я интересна людям. — Тут она улыбнулась. — Им хочется познакомиться со мной. А к тому времени, когда в голове у них проясняется, я уже, как правило, успеваю выпросить для фонда круиз, новый «мерседес» или еще что-нибудь…
Джек вдруг с ужасом обнаружил, что возбужден,
— Я понял… Просить ты умеешь.
Собравшись с духом, он поднял голову и встретился с ней взглядом. Селина не выдержала и отвернулась первая. Джек заметил, как она покраснела.
— Я считаю, что смогу продолжать это дело. По крайней мере на первых порах. Я знаю, что Эррол расстроился бы, если бы узнал, что «Мечты» прекратили существование. У нас были такие планы… А на носу, кстати, очередной аукцион.
— В доме твоих родителей, конечно?
— Джек, не я придумала проводить там торги.
— А кто?
Селина переменила позу и теперь сидела, скрестив ноги. Сегодня вечером на ней было черное льняное платье, едва доходившее до колен. Короткие волосы мягко обрамляют лицо, непокорная челка. Макияжа почти не было. Она и без него несказанно хороша.
Красивое лицо… Умопомрачительные ноги…
Джек давно заметил, что одевается она излишне скромно. Стесняется, что ли? Правду сказать, он одобрял это целиком и полностью. «Но я старомодный, что с меня возьмешь…»
— У моих родителей хорошие связи. Среди богатых людей, которым настолько скучно жить, что они готовы сорить деньгами направо и налево просто так, ради забавы… И еще многим из них нравится читать свои фамилии в списках пожертвователей. Я не говорю, что все это исключительно замечательные люди, но фонд нуждается в них, а у родителей к ним легкий доступ. Что же до нашего дома, то он просто создан для того, чтобы в нем устраивали разные торжества и приемы. Эрролу там нравилось.
Джек не стал говорить ей, что ее родители из кожи вон лезли, чтобы сделать свой дом именно таким и потом зарабатывать на этом деньги, попутно оплевывая тех, кто им эти деньги дает…
— Ты пришла ко мне затем, чтобы рассказать о фонде то, что я и без тебя знаю?
— Нет, не за этим.
Она поднялась с кресла, подошла к окну и вгляделась в темноту.
— Пожалуйста, отойди от окна. Не стой там, — машинально попросил Джек.
Селина от удивления даже вздрогнула, отошла на несколько шагов и повернулась к нему.
— Почему?
«Потому что не стоит лезть самой в прицел снайперу», — захотелось сказать ему, но он не стал. Поднявшись со своего стула, он пожал плечами.
— Так, у меня застарелая фобия. Не обращай внимания. Просто мне неуютно, когда я не вижу, а меня видят.
— Это из-за того, что случилось, когда ты был ребенком? — вновь спросила она.
— Я думал, ты уже поняла, что мне не хочется говорить на эту тему…
— Прости. Мне сегодня постоянно изменяет чувство такта. Наверное, я просто очень устала.
Ему захотелось дотронуться до нее. Обнять…
Джек тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Что за черт! С чего бы это? А… ну правильно. У него давно не было женщины. Последняя слишком быстро решила привязать его к себе, и он поступил с ней так, как привык поступать с другими, — расстался. С тех пор много воды утекло, а ведь он мужчина…