Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944.
Шрифт:
В плане кадровых перестановок осень 1943 г. для французов оказалась крайне важной. Пюо взялся за переформирование полка самым непосредственным образом: в октябре он начал создавать IV батальон, который появился в боевом расписании легиона только в апреле 1944 г. Полностью батальон (который иногда обозначают как III/2, т.е. «второй» третий батальон) так и не был сформирован. По сути, подразделение представляло собой одну, 13-ю роту, которой командовал капитан Оффрэ и которая была направлена в Белоруссию в мае 1944 г. В ней служили 3 офицера, 26 унтер-офицеров, 134 бойца. В этой роте было много «хиви» («Hilfswilliger» — «добровольный помощник»){508}.
К началу декабря в ЛФД начали прибывать «восстановленные» части II батальона (5-я, 6-я, 7-я роты)
2 лет, было два более-менее укомплектованных батальона, то теперь их было три, но сами по себе они были очень слабы{510}.
Наполнить ЛФД «новой кровью» не получалось. Во Франции была запущена мощная пропагандистская кампания: тысячи писем были написаны бывшим офицерам и бойцам, в попытке убедить их принять участие и вступить в легион. Практически все они были либо проигнорированы, либо (меньшая часть) адресаты получили их и ответили самым резким отказом. Так, один из офицеров написал: «Это противоречит военной чести — служить в чужой униформе»{511}.
Как утверждает историк Бенэ, Пюо был одержим желанием получить генеральское звание. Но генерал не мог командовать полком; дивизии было не создать, а вот бригаду можно было попытаться. А значит, нужно было расширить количество подразделений внутри части. Именно этим объясняется попытка создания IV батальона, который должен был служить базисом для будущего второго полка.
Так или иначе, теперь все три батальона оперировали вместе и под общим командованием.
РАЗВЕДЧИКИ И ПЕРЕБЕЖЧИКИ. СПЕЦИАЛЬНЫЕ МЕРЫ БОРЬБЫ
Противостояние между легионерами и партизанами имело характер не только прямых вооруженных столкновений и действий спецгрупп в тылу противника, но и борьбы скрытой, между разведчиками и контрразведчиками. Французы довольно успешно вербовали т.н. «hommes de confiance» — «доверенных лиц», проще говоря, осведомителей, поставлявших необходимую информацию, которая позволяла строить планы по подрыву и разгрому партизанского движения. Разведкой III батальона одно время руководил глава НФП Жак Дорио, впоследствии он руководил общей полковой разведкой. Упор в ведении подобной деятельности был сделан не столько на запугивание, репрессии и террор, сколько на налаживание личных связей, что позволяло получать важные сведения добровольно. Французы, как и партизаны, помимо использования осведомителей из местных, засылали разведчиков в стан противника, чаще под видом перебежчиков.
Подобные случаи описаны в партизанских мемуарах и оставили свой документальный след. Приведем один пример: «Своими активными действиями на территории Борисовского, Березинского и Червенского районов нацистам досаждала партизанская бригада им. НА. Щорса. Именно на это формирование была нацелена подлая и коварная деятельность немецких спецслужб. Так, в феврале 1943 года в разное время в бригаду под видом антифашистов, не желающих служить нацистам, прибыло 18 французов из различных гарнизонов. Среди них был унтер-офицер Лили Рене. После наблюдения за его действиями со стороны контрразведчиков бригады он и еще 3 француза-военнослужащих были арестованы и следствием изобличены в принадлежности к немецким разведывательным органам. Оказалось, что Лили Рене был старшим этой разведывательно-шпионской группы. Кроме него, в группу входили Александр Гет, Жан Галиа и Мошу Роне. Интересно, что эта группа была направлена из деревни Сморок [Сморки. — О.Б.], где находился штаб французского батальона, лейтенантом гестапо Краусом [скорее всего, речь вдет о ГФП — Тайной полевой полиции, а не о гестапо. — О.Б.] с
Интересно то, что разоблачить французов, засланных в бригаду им. Щорса, советским партизанам помогли те же французские легионеры, перешедшие на их сторону (только, в отличие от своих соотечественников, это был их личный выбор, а не спецзадание): двое бывших легионеров раскрыли группу из 7 франкоговорящих шпионов{513}.
Сталкивались партизаны с французами и ранее. Так, например, командир 600-го партизанского полка (вначале был лишь отряд) Г.Ф. Медников, вспоминая о лете 1942 г., упоминает о французских перебежчиках: «Гену наградили именным трофейным оружием. […] Это оружие мы захватили под Белыничамиу французов-штрафников, с которых немцы снимали наказание, если им удавалось убить или захватить партизана. Пока они с галльской бесшабашностью ходили на болото и совершенно голые (в одних сапогах) ловили лягушек, мы их не трогали. Но когда они ради поездки в отпуск во Францию стали выслуживаться перед немцами и красть наших часовых, это нам не понравилось. Пришлось применить к ним непопулярные меры. Мы их захватили, но расстреливать не стали, отдав европейскому суду, который представляли бойцы интернационального взвода.
В интернациональном взводе с немцами были словаки, чехи, румыны и французы во главе со здоровяком Роже. Ему и было поручено провести воспитательную работу с соотечественниками. Роже за земляков вступился. Он их построил и пылко говорил о патриотизме, о чести Франции, о возможности ведения борьбы с фашизмом на территории Белоруссии. Самых преданных Гитлеру служак наградил оплеухой. Французы прозревали на глазах. Тех, кто решил остаться в нашем интернациональном взводе, оставили на попечение Роже. После освобождения Франции они поехали на родину. Тех, которые возвратились к фашистам, по нашим сведениям, затем отправили на фронт. В порядке агитации мы показали пленным наши условия жизни. Мы уже не боялись раскрыть некоторые свои секреты. Наша лесная база была настолько крепка и мобильна, а разведка и система предупреждения настолько отлажены, что мы могли даже показать наш полк на дневном марше со всем вооружением. Отпустив живыми пленных, что не поощрялось, мы получили большой идеологический эффект. К нам повалили перебежчики из немецкой армии: одиночки и даже целые отделения»{514}.
На наш взгляд, партизанский командир мог ошибаться с датировкой: так, под Белыничами французы из III батальона появились только летом 1943 г. Естественно, никаких штрафников в ЛФД не было; впрочем, эти французы, описанные у Медникова, могли быть эльзасцами, а не легионерами.
Г.В. Балицкий осенью 1942 г. руководил отдельной диверсионной группой партизан, которая действовала на магистрали Гомель — Брянск. В его дневнике, в записи за 7 ноября 1942 г., есть такие строки: «После этого я с Кравченко, Женей, Коминым ушли в пос[елок] Трусок. Крестьяне рассказали, что [в] пос[елке] партизан ищут два француза, которые хотят сдаться в плен»{515}.
В дневнике Н.Н. Попудренко за 28 ноября 1942 г. есть интересная запись: «Долго разговаривали с пленным французом. Надо всех их использовать для разлагательской работы в их полку. Эти шесть французов с 638-го полка III б[атальо]на, охраняющих ж[елезную] д[орогу] Унеча — Орша»{516}. Это были перебежчики, о чем Попудренко и писал в своем донесении в УШПД: «За последнее время добровольно перешли на сторону партизан 13 человек националистов из 230 батальона, 221 дивизии и принесли с собой 3 ручных пулемета, 4 полуавтомата и винтовки. Перешли также 6 французов, 638-го полка, 3-го батальона»{517}.