Французский поцелуй

ван Ластбадер Эрик

Терри задумчиво разгрыз витаминную таблетку. — Обдумываю потихоньку. Но многого не придумаешь с такой скудной информацией, которой ты снабдил меня.

— Не прибедняйся. Ты знаешь все, что надо знать, общаясь с вьетнамцами.

Терри пожал плечами. — Сомневаюсь. Но, в любом случае, речь не о них, а о Французе. Что он из себя представляет?

— А что, это так важно знать?

— Конечно, важно. Его стратегия тесно связана с его личностью, а личность оказывает влияние на взгляды его подчиненных и, следовательно, на их действия, которые мы должны предвидеть.

Волшебник

посмотрел на него с уважением.

— Да ты у нас психолог, Мясник. С моей стороны глупо недооценивать в тебе это качество. — Он кивает головой, словно в подтверждение своих слов. — Ну ладно. Беда с этим Французом заключается в том, что он настолько радикально настроенный человек, что даже в его собственной стране у него были неприятности на этой почве. Многие там отказываются иметь с ним что-либо общее. Он там своего рода пария. Но, как ни странно, весьма влиятельный человек. И вот периодически они его направляют сюда, где он создал проблему номер один.

— Это каким образом?

— Здесь он в своей стихии. — Вергилий закашлялся и глотнул воды из фляги. — Ты слыхал про Красных Кхмеров?

— Головорезы, кажется? Бандиты и преступники, отбросы общества.

Вергилий пожал плечами.

— И да, и нет. Пожалуй, они действительно такими считались, когда начинали. Но не сейчас. Француз радикализовал их, придал их движению политическую окраску, и, таким образом, они получили свою нишу в мироздании, откуда они наносят свои удары, одновременно требуя, чтобы их признали как законную политическую силу. Теперь они крайне левое крыло, находящееся в оппозиции режиму Сианука. И вообще новоявленные борцы за свободу Камбоджи. Ну, если и не все они, то, во всяком случае, их лидер, некий Салот Cap, в полном смысле детище этого Француза. С этим псом лучше не встречаться на узенькой дорожке, особенно одному и без оружия.

— С кем: с Французом или с Салот Саром?

Волшебник рассмеялся.

— Вообще-то я имел в виду Салот Сара, но, коль уж ты так поставил вопрос, то могу сказать, что это определение распространяется на обоих. Оба они крайне опасны. Француз, к тому же, еще и умница, в придачу. Полюбуйся, что он сотворил здесь, в этих вонючих джунглях! Фактически, из ничего, прямо-таки из говна, сделал влиятельную политическую силу. Но, с другой стороны, этого Салот Сара и самого отличает прямо-таки дьявольская природная хитрость. С ним тоже шутки плохи.

У Терри появилось какое-то отсутствующее выражение на лице.

— Значит надо полагать, что Француза охраняют Красные Кхмеры?

— Да.

— А что у него есть такого, что тебе позарез нужно?

— То, что они здесь называют седьмым кругом ада, — ответил Вергилий. — Слезы мака.

Долгое время Терри ничего не говорит, только смотрит в туманную даль. Наконец, прерывает затянувшуюся паузу:

— А какая связь между Французом и опиумом?

— Не опиумом. Героином. — Вергилий вскрывает дыню, начинает резать ее на тоненькие ломтики боевым ножом. — Я уже тебе говорил, что Француз — умница. По словам Муна, он наладил связь с бирманцами и через них контролирует путепровод, по которому наши ребята снабжаются героинчиком.

— Новый способ

убивать нас.

— Новый, — соглашается Вергилий, закладывая кусочек дыни себе в рот. — И, к тому же, радикальный.

Как раненый бегемот, переваливаясь, вползает хмурый день. Беспрестанная капель с листьев приветствует его запоздалый приход. Они приканчивают дыню и Вергилий выбрасывает корки.

— Значит, тебе нужен этот путепровод, — резюмирует Терри. — Так?

— Если опустить несущественные детали, так. Терри подымает глаза на Волшебника.

— Ты мне лгал, — говорит он. — Все это время ты действовал с фальшивой, личиной. — В голосе его нет обиды или горечи, в нем звучат, скорее, уважительные и даже благоговейные нотки. — И вовсе ты не из спецназа, и эта операция наша вовсе не в духе Дэниэла Буна. Майкл Эйланд понятия не имеет, где мы сейчас находимся, и уж, конечно, не планировал нашу экспедицию.

Вергилий пожимает плечами, не говоря ни слова.

— Переправка наркотиков не может быть отражена в планах работы медсанчасти войск спецназа. Она вообще не может быть частью работы какой-либо известной мне службы. — Как альпинист, выискивающий в горе место, куда можно поставить ногу при подъеме, так и Терри ищет в лице Волшебника намеков на то, как он воспринимает этот разговор. — Так на кого же ты работаешь, Вергилий?

Вонь гниющих растений так сильна, что, кажется, покрывает слизистую оболочку носа и мягкого нёба во рту какой-то противной пленкой. Еда становится неприятной работой, переставая доставлять удовольствие.

— Это не имеет никакого значения.

— Но героин имеет, Вергилий. Во всяком случае, в этой стране. Это мерзкое и паскудное зло.

— Согласен. И тебе следует гордиться тем, что ты участвуешь в этой экспедиции. Хочешь знать, почему?

— Что я хочу знать, так это то, каким образом ты собираешься использовать путепровод, когда заберешь его у Француза?

Вергилий прижался затылком к стволу дерева.

— Тебе надо бы в шахматы играть.Мясник. Никогда не встречал человека, думающего на столько ходов вперед.

— Я хочу ответа на свой вопрос.

— Хорошо. Взяв контроль над путепроводом, мы завернем его назад. Пусть коммунисты сами жрут эту гадость.

Терри молчит так долго, что Вергилий начинает беспокойно ерзать.

— Я так и слышу, как шестеренки у тебя в мозгу скрежещут. О чем ты думаешь?

— О том, сколько денег можно наскрести с этого говна.

— Ну и?

— Кому барыш достанется? Волшебник вытер руки о свои брюки.

— Знаешь, в чем твоя беда? Ты задаешь слишком много вопросов.

— Я не хочу принимать в этом участие, — отрезал Терри.

— Что?

— Ты меня слышал. Может, я поверил половине того, что ты тут мне наговорил, а, может, вовсе не поверил. В любом случае, это не так важно. Я выхожу из дела.

Лицо Вергилия посуровело.

— Послушай, приятель, когда ты записывался ко мне, ты записался на полный курс. В середине семестра не выходят.

— Еще как выходят! Выхожу к чертовой матери!

Волшебник пожимает плечами.

— Захотелось пулю в затылок?