Французский поход

Сушинский Богдан Иванович

Диане еще не хотелось верить, что в этой афере замешана и ее подруга-пансионесс графиня д'Оранж. Но коль злодейство совершается по ее повелению, тогда за похитителями стоят вовсе не монахи-иезуиты Горного монастыря, а сама королева Мария Гонзага. И, возможно, еще кто-то из близкого окружения герцогини д'Анжу или принца де Конде, который сам до подобных авантюр не опускался, но и не препятствовал заниматься ими от своего имени.

— Я ведь уже объяснил вам, что этот дом графине д'Оранж не принадлежит. И вообще, к нашей с вами милой загородной встрече

графиня никакого отношения не имеет, не будь я пехотным капитаном.

Диана прошла между капитаном и детиной-сержантом, облаченным теперь лишь в расстегнутую до живота рубашку, под которой хорошо просматривался неимоверно толстый, почти обезьяний волосяной покров. От этого субъекта неимоверно разило потом, а рубашка представлялась совершеннейшим излишеством, наброшенным на его горило-овечью шерсть исключительно ради дамы.

Она прошла между наемниками, буквально растолкав их локтями, и с независимым видом направилась по аллее к подъезду. Собрав в кулак всю свою волю, всю выдержку, Диана все еще пыталась представлять ситуацию так, будто хозяйкой положения является она. Как и хозяйкой этого имения.

— Почему ты терпишь ее, капитан? — процедил вслед графине сержант-волосатик. — Не хочешь возиться? Так отдай мне.

— Сначала мы должны допросить ее, — проворчал Кодьяр, кисло улыбаясь вслед грациозно вышагивающей графине. — Допросить, сержант, а уж потом — все остальное. Платят-то нам не за ласки графини.

— Я бы предпочел сначала «все остальное». Пока она, — сплюнул на кончик своего сапога сержант, — еще свежа и благоуханна.

— Свежей и благоуханной она должна оставаться до тех пор, пока сюда не прибудет графиня д'Оранж, — невнятно, чтобы не услышала Диана, пробормотал капитан, — и лично не допросит ее. Уже после того, как заставим пленницу разговориться.

— Тогда в чем дело? — поймал его на слове сержант. — Развлекаясь с графиней, я заставлю ее признаться даже в том, чего она никогда не совершала и о чем не ведала.

— Повесить перед строем, сержант, точнее, бывший сержант, вас, кажется, должны были за изнасилование двух девочек-близнецов, дочерей маркиза де Лондвиля? Но вы бежали под крыло графини д'Оранж.

— Кто вам сказал об этом? — свирепо взглянул на Кодьяра сержант.

— Разве я ошибся? Или, может быть, ошиблись те, кто намеревался отдать вас в мои руки еще там, в Париже?

— В каком-таком Париже? Графиня, эта ведьма, разболтала? Де Ляфер права: как только вы начинаете врать, шрам ваш отплясывает иудину пляску.

— Следовательно, я не ошибся, — спокойно констатировал капитан, давая понять, что на самом деле никто ничего ему не говорил. Просто он догадался, с кем имеет дело, основываясь при этом на рассказах о беглом сержанте-насильнике, прижившемся в Пьмонтском пехотном полку.

— Каждого, кому посчастливится узнать во мне «приговоренного сержанта», я, с Божьей помощью, отправлю на тот свет, — прохрипел сержант, уже не скрываясь от графини.

— То же самое должен был сделать и я: отправить вас. По просьбе наших общих

знакомых. Но решил не делать этого. Мы расстанемся с вами до лучших времен, сержант. Тем более что, убив меня, вы не сможете получить свой куш. А он солидный.

Пока графиня шла длинной, ведущей к крыльцу аллеей, до нее все время долетали обрывки фраз. Уловить весь смысл разговора она не могла, но то, что судьба швырнула ее в объятия отъявленных негодяев, ей уже было понятно. И тем не менее она решила крепиться, играть роль железной заговорщицы-графини до конца.

Диана всегда старалась выглядеть предельно мужественной, когда понимала, что опасность серьезная и шансов на спасение почти нет. «Уйти» она должна была такой, какой представала в воображении многих людей, сочинявших о ней всяческие легенды по парижским и варшавским салонам.

— Что за свинюшник вы здесь устроили?! — остановила она сугубо женским вопросом другого поляка, сонная рожа которого открылась ей из ближайшей двери. — Какое из стойбищ вы отвели здесь мне? Где оно?

Ее комнату на втором этаже Диане указал сам капитан. Войдя в нее, графиня оглянулась и увидела, что, вслед за Кодьяром, в комнате очутились сержант, Кшысь и еще два поляка — они молча, внимательно следили за каждым ее движением, и глаза их горели алчным огнем вожделенного обладания женщиной.

«Неужели набросятся?! — ужаснулась графиня. — Не может быть, не решатся!».

— Вы свободны, капитан. Комната меня вполне устраивает, — графиня пыталась вести себя как можно естественнее. Только в этом она видела свое спасение. Что бы эти мужланы ни замыслили, она должна оставаться для них не пленницей, а властной, своенравной графиней и прелестной женщиной. — Вы не расслышали моих слов, капитан?

— Расслышал, — небрежно обронил Кодьяр, показывая, что хозяин положения все же он. И не двинулся с места.

Графиня остановилась у окна и посмотрела вниз. Крона молодого клена почти достигала подоконника. В ее тени — какой-то куст. Рядом — тропинка, ведущая, очевидно, к задней калитке. А ведь если выброситься на эту крону и скатиться на куст, можно оказаться на земле. И даже обойтись без переломов. Что ж, она может решиться и на такой побег, готова и к такому исходу. Но не выбрасываться же из окна при этих негодяях!

— Вы задержитесь здесь ненадолго, мадемуазель, — дышал ей в затылок капитан. — Но думать о побеге не советую. По беглым у нас в полку обычно стреляют. А поймав, как правило, вешают. Я прав, сержант?

— Бывало, что и ловили, — двусмысленно процедил тот.

— Так вы что, так и будете все топтаться в комнате дамы? — сурово спросила графиня, все еще глядя в окно. — Кто-то есть среди вас старший? Возможно, вы, монсеньор, именующий себя капитаном?

Графиня подошла к высокой кровати и, взгромоздившись на нее, уперлась плечами в стенку.

— Прикажите остальным удалиться. И откройте окно, здесь невыносимый мужской дух.

— Выйдите, — резко бросил капитан. Он только и ждал повода выставить их.