Франгуляры
Шрифт:
– Мальчики и девочки, носящие трусы такого цвета — это золотой фонд нашей нации! — улыбнулся Талис. — Привилегии у них, конечно, есть, хотя ваш знакомый Салве может о них еще и не знать. Но, например, при любом катаклизме именно его будут стремиться спасти в первую очередь, если он пойдет служить в армию, в бою его не поставят в первую шеренгу, с другой стороны, особо экстремальные увлечения ему заповеданы, ибо нельзя одновременно носить красные и золотые трусы. Ну и, наконец, совсем скоро он станет объектом пристального внимания со стороны особ противоположного пола и сможет выбирать, причем больше одной партнерши. Наша мораль в принципе поощряет моногамию, но к носителям золотых трусов это не относится. Чем шире они распространят свое семя, тем лучше будет для всей нации.
–
Последнее пожелание Игинкат воспринял, конечно, как шутку, ему бы на первую ступень еще взобраться, но что-то, естественно, в голове отложилось. Очень хотелось узнать, как тренируют эту самую болевую выносливость, Талис ведь об этом не словом ни обмолвился. Может, не хотел мать пугать? Стоп, а где-то ведь ему уже встречалось это выражение. Порывшись в памяти, мальчик вспомнил обложку одной из книг на чердаке. Точно, были там такие слова.
Как только выдался свободный час, Игинкат устремился на чердак и отыскал в шкафу вожделенную книгу. «Технология тренировки болевой выносливости». А толстая-то какая! Мальчик нетерпеливо открыл том. Содержание книги превзошло всего его ожидания. По сути, это был иллюстрированный справочник с обширными комментариями, с разбивкой по возрастам тренируемых. Кроме того, в предисловии авторы книги утверждали, что для девочек воспитание болевой выносливости тоже не бесполезно, и потому несколько разделов своего труда посвятили им. Из того же предисловия Игинкат узнал, что частые провалы испытуемых на экзаменах объясняются, скорее всего, тем, что времени, отводимого в школах на тренировку болевой выносливости, явно недостаточно, и потому родителям, озабоченным успехами своих сыновей, стоит дополнительно тренировать их в домашних условиях по описанным в книге методикам. Все это было до ужаса интересно, и том хотелось прочесть от корки до корки, но оценив его объем, мальчик понял, что не сумеет в ближайшие дни одолеть весь этот фолиант. Ну что ж, придется выискивать наиболее лакомые и полезные в его нынешнем положении куски.
Полистав страницы в поисках наиболее доходчивых иллюстраций, мальчик обнаружил, что несколько предлагаемых справочником приспособлений для фиксации тренируемых что-то ему напоминают. Ну да, точно, что-то подобное он видел в пристройке. Именно на таких деревянных конях, оказывается, и готовят к экзамену самых маленьких мальчиков, а шест на подпорках, именуемый в книге козлами, предназначен для тренировки ребят постарше. Даже длинная широкая лавка оказалась приспособлением для наказания, причем именно на таких принимают экзамены по болевой выносливости. Интересно, для чего они были нужны прежнему хозяину дома? Ах да, Талис же рассказывал, что у него было двое сыновей! Так он, выходит, их дома тренировал на этих самых приспособлениях, а чтобы все делать правильно, и справочник приобрел? Так книга тогда, наверное, очень старая? Точно, пятьдесят пять лет назад издана. Так с тех пор, вероятно, технологии этих самых тренировок уже сильно могли измениться? Обидно, коли так. А может, здесь настолько привержены традициям, что ничего в этой сфере не меняют? Хотя вот того станка, на котором его обследовали во время диспансеризации, он в этой книге пока не нашел. А может быть, просто пропустил его, листая, или он вообще к делу не относится, поскольку для обследования предназначен, а не для тренировок. Ладно, там видно будет, ждать уже недолго осталось. Хотелось бы, конечно, быть уверенным, что ты точно знаешь, что тебя ждет, но и ко всяким неожиданностям он, Игинкат, уже морально готов, после того обследования в поликлинике ему по большому счету ничего не страшно. Скорее бы попасть в эту самую Агелу N 5 и приступить к тренировкам, чтобы узнать, наконец, что такое настоящая порка.
Глава 7. Наказание за обман
Увы, первую свою порку Игинкат получил еще до начала занятий в Агеле N 5, в той самой 17-й городской школе, где он уже вполне успел освоиться и ни с какой стороны
Схема успешно работала, пока в шестом классе не назначили контрольную. Поняв, что сосед без его помощи утонет в уравнениях, Игинкат совершил уже опробованный трюк. Сперва он быстро прорешал свой собственный вариант. Истребитель в это время что-то глубокомысленно черкал в черновике. Затем, подгадав момент, когда математик ходил по другому ряду, Игинкат мгновенно поменял местами тетради и с энтузиазмом принялся решать вариант Истребителя, который, в свою очередь, склонился над тетрадкой соседа, якобы проверяя уже решенное. Оба при этом напрочь утратили бдительность. Творческий процесс юному Игирозу прервал голос учителя, раздавшийся над самым ухом:
– Игинке, ты, по-моему, не тот вариант решаешь.
Игинкат понял, что влип, и густо покраснел. Учитель вытянул тетрадь из его враз ослабевших пальцев, взглянул на ее обложку, хмыкнул и перевел свое внимание на Истребителя:
– Корге, а уж тебе-то чужими примерами сейчас точно интересоваться не стоит. Свои бы успел решить!
– Господин Рунквед, я и решал, но…
– Но у тебя отняли тетрадь и помешали довести процесс до конца?
Версия, что новичок мог отнять у него тетрадь, показалась забавной и самому Истребителю. С минуту он корчил рожи, пытаясь подавить рвущийся наружу смех, и не мог ответить ни да, ни нет. С других парт уже оборачивались, и математик решил, что пора прекращать этот балаган:
– Все понятно. Корге, тебе за контрольную неуд. Игинке, твой вариант я засчитаю, поскольку ты его все же решил. После уроков жду вас обоих у экзекуционной.
Разоблаченные махинаторы притихли и до конца контрольной даже впечатлениями не рискнули обменяться, отложив выяснение отношений до ближайшей перемены.
– Ну, не видел я, как он подошел!.. — Игинкат бы сейчас, наверное, посыпал голову пеплом, кабы таковой был под рукой.
– Да не терзайся ты, он всегда незаметно подкрадывается. Прямо филер, а не математик! И вообще это я должен был за ним следить, все равно ни хрена не делал.
– И что теперь с нами сделают?
– Высекут, — Истребитель произнес это так, словно речь шла о чем-то незначительном и не заслуживающем внимания.
– Не понимаю я этого, — передернул плечами Игинкат. — За драки у вас не секут, за то, что башкой рискуешь, тоже, а за какую-то двойку — нате пожалуйста!
– Да не за двойку, а за обман, — пояснил Истребитель, — а точнее за то, что попались. Военная хитрость у нас в большом почете, но полезна она лишь до тех пор, пока ее не разоблачили. А раз уж мы оказались с тобой такими лопухами, то придется расплачиваться, впрочем, не очень серьезно — за такое много не дают.
– Все равно как-то нелепо получается. Вот я по математике первый ученик в классе, считай, что отличник, где ж это видано, чтоб отличников драли?
– А отличники что, не люди что ли?! — возмутился Истребитель. — Вот в нашей секции по панкратиону есть парень, ну, он из другой школы, так что ты его не знаешь, так вот он круглый отличник по всем предметам, при этом не было недели, чтобы он не затеял бы какую-нибудь крупную шкоду. Ну, скучно ему без этого! Ну, его и дерут соответственно каждую неделю, не дома, так на секции, не на секции, так в школе, не в школе, так в полицейском участке. Нормальный парень, короче. И вообще у нас не дерут только больных, тех, кто ни на что не годен, ну и еще девчатников — это те, кто больше с девчонками водится, чем с парнями, ведут себя, как девчонки, учатся с ними в одних школах и сами, наверное, девчонками хотят стать. Ты ж не из таких.