«Франкенштейн» и другие страшные истории (сборник)
Шрифт:
К закату я достиг деревни, расположенной у подножия горы. Едва я вошел в ближайший дом, как дети, сидевшие вокруг стола, оглушительно закричали. Еще громче закричала женщина, обнимавшая детей. Это всполошило всю деревню. Мужчины бросились на меня, швыряя в меня камнями и палками. Я в страхе кинулся бежать, пока не увидел жалкую лачугу, которая примыкала к небольшому чистенькому домику. Я не решился войти в дом и скрылся в лачуге. Пол там был не деревянный, а земляной, ветер дул в бесчисленные щели. Но после дождя и снега мне показалось, здесь тепло и уютно.
Пристройка прилепилась к задней
Я испытал одновременно радость и боль, доселе мне неведомую. Столько нежности и любви, незнакомой мне, выражало лицо прелестной девушки. Они сели за трапезу. Девушка принесла с огорода какие-то коренья и овощи, положила их в воду и поставила на огонь. Это было прекрасное зрелище. С какой заботой и нежностью она ухаживала за стариком. Что-то сжало мне горло. Больше я не мог на это смотреть. Я задвинул доску, отошел от стены, лег на соломенную подстилку и закрыл глаза.
Я лежал на соломе и долго не мог уснуть. Кроткий вид этих людей поразил меня. Я вспомнил, как накануне жестокие поселяне кидали в меня острыми камнями. И решил пока не выходить из своего укрытия.
Обитатели домика поднялись раньше солнца. Девушка принялась за уборку и приготовление пищи, а юноша ушел трудиться в поле. Я догадался, что они бедны, бедны до крайности. Нередко они ставили перед стариком еду, ничего не оставляя для себя. Эта доброта тронула меня.
Вскоре я понял, что эти люди умеют сообщать друг другу свои мысли и чувства с помощью отдельных звуков. Прожив в лачуге несколько лунных месяцев, я стал понимать названия некоторых предметов: огонь, молоко, хлеб, дрова. Узнал я также и имена обитателей дома. Юношу звали Феликс, прелестную девушку – Агата. Зимой они часто садились рядом, открывали большую книгу и, рассматривая знаки на страницах, произносили слова, часть которых мне уже была знакома. Я видел, что мелкие знаки на страницах понятны им, и я жаждал их постичь.
С некоторых пор каждая беседа обитателей дома открывала мне глаза на человеческие отношения. Я видел, как любят они друг друга, как бережно заботятся о слепом отце.
Зло было мне еще чуждо. А примеры доброты и великодушия постоянно находились у меня перед глазами.
Проходило время. Наступила зима. Природа совершила полный круговорот. Ни одного нищего не прогоняли они от своих дверей. С каждым делили последний кусок хлеба. Теперь все мои помыслы были обращены на то, как бы мне показаться обитателям дома. В конце концов я решил войти туда, когда слепой старец останется один. Однажды в ясный солнечный день Агата и Феликс отправились на долгую прогулку. Сердце мое сильно билось, ибо пришел час испытания, и я надеялся,
– Кто там? – откликнулся старик. – Войдите!
Я вошел.
– Прошу простить меня за вторжение, – сказал я. – Я прошел долгий путь и хотел бы немного отдохнуть.
– Проходите, пожалуйста, – сказал старик. – Вот только жаль, что нет моих детей дома. Я слеп. Они лучше могли бы накормить вас и дать вам добрые советы.
– Не утруждайте себя, мой добрый хозяин. Мне нужно лишь обогреться и отдохнуть.
Я сел. И наступило молчание. Я так волновался, что не знал, с чего начать разговор. Но тут старик сам обратился ко мне.
– Куда вы держите путь? – спросил он.
– Я существо одинокое и несчастное. На всем свете у меня нет ни родственника, ни друга. Добрые люди, к которым я иду, никогда меня не видели. Мне страшно; если они меня отвергнут, то я навсегда буду отщепенцем.
– Не отчаивайтесь. Одиночество действительно несчастье. Но сердца людей полны братской любви и милосердия. Надейтесь! Если это добрые люди, вам не стоит терять надежды.
– Они добры, но, к несчастью, настроены против меня. У меня кроткий нрав, и я никому не причинил еще зла, но эти люди ослеплены роковым предубеждением, видя во мне только отвратительного урода.
– Это печально, но если вас действительно не в чем упрекнуть, то нельзя ли их убедить не обращать внимание на внешность?
– Я попытаюсь это сделать, но не уверен, что мне что-то удастся, потому-то меня и томит страх. Я нежно люблю своих друзей, хотя никогда их не видел.
– Где они живут?
– Неподалеку отсюда.
Старик помолчал и потом продолжил:
– Я слеп и не вижу вас, но что-то в ваших словах убеждает меня, что говорите вы искренне. Я всего лишь бедняк, но для меня будет истинной радостью оказать услугу ближнему.
– Добрый человек! Вашим благородством вы поднимаете меня из праха. Я верю, что с вашей помощью я не буду отлучен от человеческого общества.
– Упаси боже! Будь вы даже преступником, отлучение довело бы вас до отчаяния, но не обратило бы вас к добру.
– Как мне благодарить вас, мой единственный благодетель? Я начинаю верить, что встречу хороший прием у друзей.
– Позвольте узнать их имена и где они живут.
Я умолк. Вот она, решительная минута. Напрасно я пытался ответить ему. Волнение лишило меня последних сил. Я закрыл лицо руками и разрыдался. В это время послышались шаги и голоса Феликса и Агаты. Нельзя было терять ни минуты. Схватив руку старика, я воскликнул:
– Час настал! Защитите и спасите меня! Не оставляйте меня в этот час испытаний!
– Боже, кто же вы такой?
Тут дверь распахнулась, и вошли Феликс и Агата. Кто опишет их ужас при виде меня? Бедная девушка с криком выбежала вон. Феликс бросился ко мне и оттолкнул меня от старика, чьи колени я обнимал. Он яростно опрокинул меня на землю и сильно ударил палкой. Я бы мог разорвать его на куски, но мое сердце сжала смертельная тоска, и я удержался. Он приготовился повторить удар, но тут я, не помня себя от горя, бросился вон из дома и, посреди общего смятения, успел скрыться среди деревьев.