Франкенштейн

Книга, которую вы держите в руках, – во многом уникальна. Написанная молодой девушкой холодным дождливым летом 1816 года на берегу Женевского озера, она поразила современников и со временем вошла в сокровищницу шедевров мировой литературы – и вовсе не потому, что была одним из многих «романов ужасов», которые создавались и раньше, и позже, в том числе и как подражания «Франкенштейну». Сама Мэри Шелли говорила, что то памятное лето было периодом, когда она «впервые перешагнула из детства в

жизнь», а на этом рубеже юному существу порой открываются такие дали будущего и глубины человеческой души, которые недоступны более зрелым и опытным умам.

Мэри Шелли родилась в Лондоне в семье известного либерального философа, анархиста и атеиста Уильяма Годвина и одной из основательниц феминистского движения писательницы Мэри Уолстонкрафт. Ее мать умерла в родах, и овдовевший отец вскоре женился снова. Под его руководством Мэри получила блестящее образование, что для девушек того времени было большой редкостью. «Нет ничего удивительного в том, что я, дочь родителей, занимавших видное место в литературе, очень рано начала помышлять о сочинительстве, – писала она позднее. – Я марала бумагу еще в детские годы, и любимым моим развлечением было выдумывать разные истории».

С Перси Шелли, одним из величайших английских поэтов XIX века, которому в ту пору было двадцать два года, Мэри познакомилась во время его визита в книжный магазин Уильяма Годвина. Перси был женат, но несчастлив в браке, и его визиты к Годвинам участились. Летом 1814 года он и Мэри, которой только что исполнилось шестнадцать, бежали во Францию. Однако, вернувшись спустя несколько недель, влюбленные были глубоко поражены тем, что Уильям Годвин, известный своими свободными взглядами, не пожелал видеть ни дочь, ни ее избранника. Во время этой недолгой поездки Перси близко сошелся с уже знаменитым в то время поэтом Джорджем Байроном, что во многом и определило его судьбу и судьбу Мэри.

Утешением для нее стали литературный труд и пылкая любовь к Шелли, которую она пронесла через всю свою жизнь. В то время она еще не подозревала, какие разочарования и трагедии ей предстоит пережить. Перси исповедовал «свободную любовь», отрицал супружескую верность, тогда как его возлюбленная придерживалась гораздо более традиционных взглядов.

В мае 1816 года Мэри и Перси Шелли отправились в Женеву. Это лето они рассчитывали провести в обществе Джорджа Байрона. Остановившись в деревне Колоньи вблизи Женевского озера, Шелли сняли скромный дом неподалеку от виллы Байрона, на самом берегу. Молодая женщина оказалась в окружении «властителей дум» своего времени, двух крупнейших поэтов эпохи, двух причудливых и невероятно сложных характеров, каждый из которых, заметим, впоследствии отразился в ее книге. Они проводили время в творчестве – Шелли уже начал великую поэму «Освобожденный Прометей», в катании на лодках по живописному озеру и нескончаемых ночных беседах.

Однако порой дожди лили по нескольку дней, не позволяя выйти из дому. В одной из таких ночных бесед речь зашла об экспериментах философа и поэта Эразма Дарвина, жившего в XVIII веке. Он был дедом выдающегося естествоиспытателя Чарлза Дарвина и создателем самобытной системы взглядов на развитие природы. Особое внимание Эразм Дарвин уделял гальванизации – так называли тогда попытки воздействия электрическим током на мертвый организм с целью его оживления. Ходили даже слухи, что ему действительно удалось оживить умершее существо. Вдобавок, сидя у камина, общество развлекалось чтением немецких рассказов о привидениях, что и натолкнуло Байрона на мысль о том, чтобы каждый из присутствующих написал «сверхъестественный» рассказ. (Заранее следует сказать, что никто, кроме Мэри, не принял этого предложения всерьез.)

И той же ночью ей явилась во сне странная картина, которая и была положена в основу сюжета «Франкенштейна». «Мне привиделся бледный ученый, последователь оккультных наук, склонившийся над существом, которое он собирал воедино из разрозненных частей мертвых тел. Я увидела омерзительного фантома в человеческом обличье… в котором только что проявились признаки жизни. Это было ужасающее зрелище…»

Мэри немедленно начала работу над произведением, которое поначалу должно было стать новеллой, но постепенно превратилось в роман – настолько яркий и убедительный, что человечество до сих пор поражается силе воображения писательницы, а само имя главного героя превратилось в нарицательное. Под названием «Франкенштейн, или Современный Прометей»

книга была опубликована в 1818 году без указания имени автора, и лишь в издании 1831 года имя создательницы самого известного монстра в мировой литературе появилось на обложке.

Мэри Шелли была суждена не слишком долгая и не очень счастливая жизнь. Она потеряла двух детей, а в мае 1822 года Перси Шелли утонул в Средиземном море при крушении шхуны «Ариэль», на которой он возвращался из Ливорно в Специю.

С тех пор вся ее жизнь была посвящена их сыну Флоренсу, единственному, кто у нее остался. Чтобы дать ему достойное образование, Мэри неустанно зарабатывала на жизнь литературным трудом. Она занималась редактурой, составляла биографические очерки об иностранных писателях, переводила, рецензировала. Она мечтала написать биографию мужа, но аристократическая родня Шелли категорически запретила ей публиковать хоть слово о нем. В 20–30-х годах XIX века Мэри создала еще пять романов, пронизанных мучительным чувством одиночества, однако в наши дни они основательно забыты. Лишь «Франкенштейн» по-прежнему признается выдающимся памятником литературы, регулярно переиздается и переводится на множество языков.

В чем же причина бессмертия этой книги, которую читатели поначалу принимали за мрачную и занимательную фантастическую повесть?

Не прочитав «Франкенштейна», невозможно составить истинное представление о причудливых путях человеческой мысли в XIX–XX веках. Идеи, положенные в его основу, оказались странным образом созвучны не только той далекой эпохе, когда создавался роман, но и нашему времени и, вероятно, тем проблемам, которые ожидают человечество в ближайшем будущем. Мэри Шелли первой в мировой литературе заговорила об ответственности творца за свое творение и предугадала неразрешимое противоречие, сопровождающее человечество на всем его пути, – вражду «презренной реальности» и «величественных химер», которые кажутся смыслом жизни до тех пор, пока не сталкиваешься с ними лицом к лицу.

Одиннадцатого декабря 17… года я, Роберт Уолтон, прибыл из Лондона в Санкт-Петербург. Предприятие, которое должно было стать делом всей моей жизни, несмотря на мрачные предсказания друзей и знакомых, началось вполне благополучно, и я питал все больше надежд на его удачное завершение.

Сейчас я нахожусь гораздо севернее Лондона и, прогуливаясь по улицам Санкт-Петербурга, ощущаю порывы ледяного ветра, который радует меня и вселяет в мою душу бодрость. Не каждому дано понять эти чувства. Ветер, несущийся из полярных краев, куда я стремлюсь, делает мои мечты еще ярче и заманчивее.

И пусть говорят, что Северный полюс – обитель холода и смерти, в моем воображении он предстает царством красоты и покоя. В течение полугода там не заходит солнце, и его диск, едва коснувшись горизонта, продолжает излучать неугасимое сияние. Мореходы с большим опытом плаваний в полярных морях утверждают, что у полюса слабеет власть мороза и многолетних льдов, океан открывается, и по его спокойным волнам можно достичь неведомой страны [1] , полной таких чудес, каких еще никто никогда не видывал. Природа этой земли и ее богатства могут оказаться столь же роскошными и диковинными, как и множество небесных явлений, которые там можно наблюдать. А чего же еще ожидать от страны вечного света!