Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

Айгнер Дитрих

Нельзя допускать, чтобы экономической жизнью могла овладеть небольшая группа людей, чьи взгляды на общественное благополучие окрашены тем фактом, что они путем ссуд и операций с ценными бумагами могут получать огромные прибыли. Гувер и республиканцы забыли, что нация — общность интересов, где все взаимозависимы. Президент, по Рузвельту, одновременно вождь, оратор и прежде всего воспитатель всей нации, не должен рассматривать себя как поверенного в делах привилегированного меньшинства, а способствовать благу простого человека.

Это понимание было для Рузвельта не только ответом, соответствующим ситуации, связанной с Великой депрессией, а также определением места своего настоящего, которое он выделил из интерпретации американской истории и традиции. «Я не позволю Гуверу ставить под сомнение мое американство», — заметил он как-то раздраженно, когда слушал речь Гувера в Медисон-сквер-Гарден по радио. Как заявил Рузвельт в своей ставшей знаменитой речи перед Commonwealth Club [4] в Сан-Франциско, победой Томаса Джефферсона, автора

проекта Декларации независимости 1776 года, на президентских выборах 1800 года и борца за равноправную демократию против консервативно-элитарного понимания государства, своего противника Александра Гамильтона, который выступал за сильное автократическое управление немногих — образованных и богатых — народом, была заложена гарантия свободы и благополучия всех американцев, являющаяся исходным и конечным пунктом американской правительственной системы, по существу, в равном аграрно выраженном обществе. Но из этой системы с середины XIX столетия постепенно стала уходить экономическая база, а именно из-за промышленной революции, которая привела к неслыханной концентрации власти, капитала и влияния в руках небольшого количества «титанов», к образованию концернов и финансовых магнатов. В 1932 году экономическая жизнь нации определялась 600 концернами, которые завладели 2/3. промышленности Соединенных Штатов. В последней трети оказались 10 миллионов мелких предпринимателей. Долго, как считал Рузвельт, не хотелось видеть опасности, которая возникла из этого события: употребление экономической власти без учета общего благосостояния, потеря свободы и равенства возможностей для маленького человека, потому что тот, кто на Западе из-за «крупных экономических машин» потерял работу, на Востоке не нашел больше открытых границ и как следствие — перепроизводство, снижение спроса и безработица.

4

Клуб Содружества (англ.).

Анализируя это, Рузвельт увидел себя в подобной ситуации, как когда-то и Джефферсон. Он тоже укротил опасности слишком большой мощи правительства, не отказываясь от принципа национального правительства, но теперь оно должно было создавать новые экономические опасности, не подвергая сомнению принцип сильных экономических единиц. Новая задача — это разъяснение экономических прав человека, это новый социальный контракт, который гарантирует каждому американцу право на собственность и приличную жизнь без страха и голода. Для этого не нужны новые фабрики, железные дороги, концерны и производственные рекорды, а необходимо грамотное правительство, которое в сотрудничестве с общественными группами будет заботиться о том, чтобы лучше управлять уже существующими фабриками и богатством, находить рынки сбыта для американских излишков, решать проблемы регулирования производства и потребления, справедливого распределения богатств и товаров и приспособления экономической организации страны к нуждам народа.

Как следствие этого определения своего настоящего Рузвельт агитировал, в частности, за программу, которая обещала всем группам общества помощь, и заявил о государственном вмешательстве в экономику, что в американской истории не имело аналога, не считая военных 1917–1918 годов. В этом заключалась суть почти всех мероприятий — и нелепостей — будущего «Нового курса».

Фермерам, которые в это время составляли четверть сельского населения, и сельским жителям в широком смысле слова, которые составляли свыше 40 % населения, Рузвельт обещал долговременную и краткосрочную помощь. Их затяжную, связанную с перепроизводством бедность можно было преодолеть только введением в аграрном секторе принципа планирования, если использование земли и структура налогов будут длительное время меняться. Краткосрочно должна быть уменьшена ипотечная нагрузка, которая давит на фермеров, путем государственной помощи кредитами, отменены невероятно высокие таможенные тарифы, которые в связи с мероприятиями за рубежом по взиманию платы закрыли для фермеров заокеанские рынки. Нужно было снизить таможенные тарифы государством, чтобы поднять покупательную способность сельского населения. В вопросе таможенных пошлин, правда, в конечной фазе предвыборной борьбы вопреки своим убеждениям Рузвельт сделал оппортунистический обратный ход, когда республиканцы использовали глубоко засевший страх фермеров, утверждая, что Рузвельт путем объявленного снижения пошлин разрушит их внутренний рынок.

И в индустриальном, и в промышленном секторе, по мнению Рузвельта, правительство, сотрудничая с соответствующими группами, должно энергично вмешиваться в планирование и регулирование. Как пример устаревших и разорительных конкурентных отношений он назвал стоящую на грани банкротства систему железных дорог США. Для своей любимой идеи взять под контроль частные энергетические предприятия, чтобы заставить их предоставлять свои услуги по доступным ценам, он разработал «программу из восьми пунктов». Если он не хотел переводить их в общественную собственность, то вашингтонское правительство должно было в четырех различных частях США построить гидроэлектростанции на реках Колорадо, Теннесси, Св. Лаврентия и Колумбия, чтобы там предусмотреть меры против шантажа общественности бессовестными дельцами. Эти две области были конкретным примером для рузвельтовской всеобщей концепции нового порядка в индустриальном секторе, который был нацелен на то, чтобы при помощи и контроле правительства ограничить губительную конкуренцию, скоординировать производство и распределение благ и путем устранения перепроизводства привести экономику в новый баланс.

После спекулятивной оргии двадцатых годов и последовавшего

биржевого краха важным было и преобразование всей банковской и биржевой системы. Рузвельт заявил о строгих мерах контроля в случае его избрания.

Его предложения по неотложной кризисной помощи для миллионов безработных были тесно связаны с его социальной политикой в штате Нью-Йорк. Правительство в Вашингтоне обязано было принять меры, чтобы люди в США не умирали от голода. Забота о безработных и общественные программы по изысканию рабочих мест должны в короткий срок уменьшить бедственное положение, а долгосрочные структурные изменения — узаконенное страхование безработных, укороченный рабочий день и гарантированная минимальная зарплата — улучшить судьбу рабочих.

Ввиду тяжелейшего экономического кризиса в истории США Рузвельт выступал не с революционными намерениями за радикальную программу планирования под контролем государства, которая когда-то была сформулирована в мирное время кандидатом в президенты.

Весной 1930 года он писал: «Я не сомневаюсь, что страна, по крайней мере одно поколение, должна стать довольно радикальной. История учит, что нации, где такое случается, избавлены от революций». Он считал себя человеком, который одновременно и сохраняет, и изменяет традиции и идет вперед. Он никогда не думал о том, чтобы ставить под сомнение основы американской системы, как и частную собственность, мотивы прибыли, региональное и функциональное разделение управления, свободную прессу и свободное вероисповедание. Несмотря на свои резкие нападки на некоторых корыстных руководителей, стоящих на вершине общественной пирамиды, он не был идеологом классовой борьбы. Это глубоко противоречило его основному убеждению о должности президента как поверенного community of interest [5] . С предпринимателями и банкирами, которые оставались ответственными за все в совокупности, он поддерживал хорошие контакты, но не рассматривал их как характерные маски. Он не был, само собой разумеется, марксистом или социалистом, как утверждал Гувер на последнем этапе предвыборной борьбы. Так же мало он хотел быть причисленным к капиталистам. Если бы Рузвельта спросили о его основных политических убеждениях, он бы с обескураживающей скромностью сказал, что он христианин и демократ.

5

Сообщество интересов (англ.).

В случае, если американская система не сделает то, что, по мнению Рузвельта, она должна сделать, т. е. служить на общее благо и создать каждому американцу приличное жизненное существование, тогда, конечно, реформируя, планируя, используя нетрадиционные средства, должно вмешаться правительство. Это уже веление здравого человеческого разума и человеческой порядочности.

Хотя Рузвельт, как известно, никогда не претендовал на теоретически законченную программу, что для него всегда значило «догматическую», в его предвыборных выступлениях, конечно, имелось очевидное противоречие, которое раздражало не только Гувера, несмотря на указания Рузвельта, что его реформаторские предложения носят лишь экспериментальный характер. В то время как пропагандируемый «Новый курс» должен был привести к более высоким государственным ассигнованиям, Рузвельт одновременно обещал положить конец скромной дефицитной расходной политике Гувера и снова вернуться к сбалансированному бюджету. Это была не предвыборная пропаганда кандидата, который когда-либо обещал своим соотечественникам все самое лучшее в мире, а это было выражение распространенной и разделяемой также Рузвельтом позиции, которая еще не знала научной теории как делать долги, а министра финансов примеряла к модели экономного отца семейства.

Из высказываний Рузвельта избиратели, кажется, поняли, что кризис подготовил страну для нового начинания Рузвельта, а доверие к Гуверу, республиканцам, деловому миру и традиционным концепциям разрушил. 8 ноября 1932 года Франклин Делано Рузвельт — 22 809 638 голосами против 15 758 901 — был избран 32-м Президентом Соединенных Штатов Америки, в то время как его партия получила большинство голосов в сенате (59 демократов и 37 республиканцев) и палате представителей (312 демократов и 123 республиканца). Рузвельт достиг своей цели. «Это самая великая ночь в моей жизни», — признался он, когда его обняла мать. Только Элеонор оставалась в общей суматохе и энтузиазме в связи с победой заметно сдержанной, ее волновало смешанное чувство. Как позже призналась, она ясно увидела, что победа ее мужа означала конец ее личной жизни. Она внимательно наблюдала за женой Теодора Рузвельта и знала, что значит быть женой президента.

Но еще оставалось почти четыре месяца до вступления в должность 4 марта 1933 года, когда Рузвельт формировал свой кабинет, работал над правительственной программой, избежал пуль во время покушения, которые смертельно ранили мэра города Чикаго; в эти месяцы он отказывался каким-нибудь образом взять на себя ответственность за отчаянные усилия Гувера сохранить страну в состоянии полного экономического застоя. Ибо распространяющиеся как степной пожар случаи краха банков все больше убеждали губернаторов отдельных штатов в феврале и начале марта 1933 года объявить «банковские каникулы». 3 марта, в пятницу, наступила явная паника, владельцы счетов начали толпами в еще открытых банках снимать свои деньги, чтобы спасти сбережения, что привело к полному развалу банковского дела. В связи с этой ситуацией, которая повергла страну в парализующее отчаяние, Рузвельт боялся, что предложение Гувера взять всю ответственность преждевременно на себя — это заманивание в ловушку; Гувер выразил свое подозрение в том, что Рузвельт отвечает на дальнейшее ухудшение бездействием, чтобы начать свое вступление на пост более эффектно.