Франсуа Вийон
Шрифт:
Он ни на кого не сердится. Он ни о ком не думает плохо. Но все знают, что епископский судья Орлеана, «официал», зовется Этьеном Плезаном [Plaisant (франц.) — «любезный».], а «малыш» Робер — по всей видимости, сын и помощник орлеанского палача мэтра Робера. Палач занимается исполнением приговора, его сын — пытками. С остальными Вийону не хочется возиться. Для того, кто избежал ненависти, остается презрение.
Пародия на юриспруденцию ощущается повсюду в «Большом завещании». Как человек, которому осталось жить недолго, Вийон протестует против того, чтобы ему навязывали любовь к людям, причинявшим ему зло. Он их любит так же, как ломбардец любит Бога. А всем известно,
В самой середине пародии, где поэт использует традиционные формулы, мы вдруг замечаем его лукавую усмешку. Он любит их всех «в одной меже». В судейском языке это классическое описание прекрасных земельных владений.
Пока поэт намеревается одаривать всех благами, он сидит в подземной тюрьме епископского замка в Мёне, и епископ Тибо д'Оссиньи не спешит выпускать его на волю. Насколько известно, Оссиньи хоть и был человеком высокомерным, но оставался при этом весьма справедливым — он совсем не тот тиран, каким рисует его Вийон. Но епископ Орлеанский — жесткий администратор, любящий порядок, для которого плохой писец — это плохой писец, и он предпочитает видеть вора в наручниках, а не бродящим по дорогам.
Теперь все помыслы мэтра Франсуа о его парижских друзьях. Некоторые из них живут в своих домах, у них добрые лица, а когда они выходят на улицу, на них приятно посмотреть. Далеко не все шалопаи. Есть среди них и те, кто занимается полезными делами и водит знакомство с такими же людьми, как они сами. Это им, или одному из них, посвящается «Послание», написанное в тюрьме, это крик о помощи, который ставит на кон веревку или грамоту о помиловании. Эти люди развлекаются под солнышком, «любезничают» — мы бы сказали «танцуют самбу», — попивая молодое винцо. Позволят ли они повесить бедного малого, который был одним из них? Придут ли они вовремя или же принесут ему теплого бульона, когда он уже будет мертв?
Обращаясь к своим прежним друзьям с длинным посланием, Вийон рисует картину былого счастья — счастья, сотканного из беззаботности, разных уловок и маленьких радостей. Любить, танцевать, пить, понемногу сочинять стихи и чуточку размышлять; критика другого здесь — это программа для самого себя. Простое счастье — это когда живешь, не замечая его, — его замечают, лишь когда утрачивают.
Ответьте, баловни побед,Танцор, искусник и поэт,Ловкач лихой, фигляр холеный,Нарядных дам блестящий цвет,Оставите ль вы здесь Вийона? [200]Это тоже образ счастья, но видится он теперь из мрачной тюрьмы, где глотки сухи и издают звук, похожий на щелканье погремушки.
Ваганты, певуны и музыканты,Молодчики с тугими кошельками,Комедианты, ухари и франты,Разумники в обнимку с дураками,Он брошен вами, подыхает в яме.А смерть придет — поднимете вы чарки,Но воскресят ли мертвого припарки?У поэта больше нет желания смеяться, и с подмигиванием на этот раз ничего не получается. Очень нужен будет ему теплый бульон, когда его не станет! Единственный штрих иронии — в автопортрете узника, который постится по воскресеньям
Вийон очень изменился. Какова бы ни была причина его заточения, он считает себя жертвой ошибки. Когда он шатался по дорогам, был нищим, когда его искали и даже арестовывали, тогда он не чувствовал еще настоящей горести. Теперь он скис. Его внутреннему взору представляется новый образ Вийона, образ жертвы общества. В сердце беззаботного шутника, писавшего «Малое завещание», а потом бежавшего от малозавидной судьбы, была лишь нежность, предназначавшаяся друзьям, и ирония, предназначавшаяся всем другим людям; и не без гордости он называл себя школяром. Узник Мёна составляет колючий букет из всех пережитых страданий и предлагает его самому себе, ставшему другим человеком.
Этот новый человек — «бедняга Вийон». Это износившийся человек, которого уже можно было разглядеть в «Балладе подружке Вийона» с ее тихим плачем, горестными предчувствиями. До сего времени Вийон употреблял слово «бедный», только лишь чтобы поразвлечься, даже когда в нем чувствовался будущий певец горестных минут, хотя он был еще только творцом «Малого завещания». «Бедные писцы, говорящие по-латыни» из «Малого завещания» — это откормленные монахи, а «бедные беспризорные сиротки» — это богатые ростовщики. Теперь понятие «бедный» уже не вызывает смеха. Вийон сетует на свою судьбу и определяет свое новое положение другими словами. Несправедливость фортуны, тщета усилий, постоянно повторяющиеся неотвратимые падения — все это высказано в одном стихе и названо одним словом. В рефрене «Баллады Судьбы» Вийон сам себе дает совет, выражающий его новое мироощущение.
И замолчи, пока я не вспылила!Тебе ли на Судьбу роптать, Вийон? [202]Повторяющееся слово — это «бедный»; он «бедный школяр» и воображает себя «бедным галантерейчиком», а в эпитафии ко всему прибавляется еще «бедный маленький школяр». Он нравится себе в этом облике и дважды повторяет «бедный» в двух стихах «Большого завещания». Чтобы представить себе облик этого нового Вийона, достаточно прилагательного «бедный», звучащего все время, пока заключенный в тюрьме Мёна взывает о помощи:
Оставите ль вы бедного Вийона?
Бедным родился, бедным умирает. Не писал ли несколькими годами раньше Мишо Тайеван: «Бедственное положение хуже смерти»? Одураченный Фортуной, наказанный людьми, обманутый женщинами, истощенный голодом, побежденный болезнью, он заранее оплакивает себя в предчувствии смерти, которая ничего в мире не изменит. Утешает одно: все пройдут через это.
Но с той минуты, как ему начинает слышаться голос жалости, для него все становится приемлемым. Физическая немощь, дряхлость входят составными частями в общую картину. Он потом добавит к этому в «Большом завещании» и бессилие, рисованное без всякой стеснительности с помощью двойного словаря — реалистического и куртуазного. Его «плоть уже не пылает», а голод «отбивает любовные желания».
Оставшаяся у него малая толика уважения и почтительности заставляет его обратиться к образу матери, он и ей, старой, набожной женщине, приписывает те же качества, что и себе, — «бедная» и «маленькая», он как бы признается в своем поражении и в то же время наслаждается своей горечью. Она «бедненькая, старенькая», «бедная мама», «бедная женщина», «скромная христианка». Она ничего не ведает, ничего не просит. Вийон объясняется с ней так, чтобы не казаться слишком почтительным. Он выбирает для нее судьбу, уготованную им себе: делает менее значительной, чем она есть на самом деле.