Франсуаза Саган
Шрифт:
«Первое, что я увидела — внешние образы, — говорит она, — потом я попыталась почувствовать человеческие взаимоотношения, но за такой короткий срок это невозможно».
Но Нью-Йорком Елена Лазарева осталась довольна. Журналисты забросали гостью вопросами:
— Что вы думаете об американских мужчинах?
— Подождите, я только что приехала!
— Вы пережили все любовные сцены, которые описаны в вашей книге?
— Если бы все писали только о лично пережитом, ни один романист не описывал бы смерть.
Ее меткие замечания, чувство юмора быстро снискали ей симпатию прессы. Один из корреспондентов «Франс-суар» [192] Даниэль Моргэн, живший на 89-й улице, между Парк-авеню и Мэдисон-авеню, организовал в ее честь пати и пригласил в Гарлем, воспользовавшись
Франсуаза Саган танцует буги-вуги и мамбу в «Палас», огромном задымленном дансинге, рассчитанном на пять тысяч человек. Ги Шеллер ведет ее в джаз-клуб «Смол Парадиз», где музыка заставляет ее сладостно трепетать. Ее наперебой приглашают на коктейль. На знаменитом благотворительном балу «Эйприл ин Пэрис», который прошел в «Вальдорф-Астории», самом большом отеле мира, она появилась в платье из белого кружева. Постоянно осаждаемая журналистами, девятнадцатилетняя романистка удивила их на этот раз определением, которое она дала замужеству: «Свадьба — это в некотором роде конец каникул».
192
«Франс-суар» — фр. ежедневная вечерняя газета, изд. с 1941 года.
На следующий же день эту фразу подхватила пресса, а сердцеед Ги Шеллер, с улыбкой прочитавший ее утром, тогда понятия не имел, насколько тесно однажды коснется его это соображение. Пока он предпочитал легкий флирт, не обременяя себя заботами о будущем. Он с удовольствием играл роль кавалера хорошеньких женщин, например актрисы, снявшейся в фильме «Кармен Джонс», Дороти Дандридж, певшей тогда в ночном клубе, расположенном на 14-м этаже «Вальдорф-Астория».
В этом огромном отеле, настоящем маленьком городе, консул Франции граф Лагард дал парадный обед в честь Франсуазы Саган, в несколько дней ставшей любимицей «всего Нью-Йорка». В огромном приемном зале собралось около пятисот человек. Орсон Уэллс [193] , он же Чарльз Фостер Кан, председательствовал на банкете. Волей-неволей голова пойдет кругом.
193
Уэллс Орсон (1915–1985) — один из самых известных амер. кинорежиссеров. Успех ему принес уже первый фильм «Ситизен Кан», он снялся в более чем пятидесяти фильмах, от «Джейн Эйр» Роберта Стивенсона до «Декады чудес» Клода Шаброля. Он предвосхитил образ «wonder boy» американского кино, а как режиссер олицетворял шекспировское вдохновение и отличался глубокой европейской культурой, что в определенном смысле отдалило его от голливудской «индустрии мечты».
Во время десерта измученная Франсуаза сказала сестре, что хочет пойти подышать. Именно в этот момент консул решил произнести свою речь, в которой не преминул сравнить автора романа «Здравствуй, грусть!» с Колетт. «Когда он повернулся к Франсуазе, ее место было пусто, — рассказывает Сюзанна Куарэ. — Я растерялась: нужно было быстро дать объяснения этим людям. “Скажите, что она плохо себя почувствовала”, — шепнул мне консул, приглашая меня подняться. Едва я начала говорить, как зал разразился овациями. Совершенно потеряв голову, я замахала руками, чтобы предупредить недоразумение, но это оказалось бесполезно. Даже мои соседи приняли меня за Франсуазу».
Сидя у себя в номере «Отель Пьер», Франсуаза Саган беспокоилась, что же будет дальше. Приемы и интервью сменяли друг друга в совершенно безумном ритме.
«…Дни мои были расписаны до минуты, и я усердно играла роль учтивой каторжанки. Мой английский соответствовал уровню экзаменационных отметок на степень бакалавра — 7–8 баллов, а потому неизменно оставался вежливым, но бесцветным. И лишь спустя две недели я заметила, что допускаю ляпсус, постоянно присовокупляя к автографу слова, как мне казалось, любезные: “with all my sympathies”, что по-английски означает: “примите мои соболезнования”, а вовсе не “с чувством симпатии”, как я обычно выражалась, обращаясь к своим читателям-французам» [194] .
194
«В
На грани срыва Франсуаза Саган звонит подруге Флоранс Мальро, прося ее приехать к ней возможно скорее. «Это было что-то вроде SOS, — говорит Флоранс. — Она мне послала авиабилет. Когда я вошла в ее номер в “Отель Пьер”, она лежала на кровати свернувшись, словно маленький измученный зверек. Она попросила меня взять ее за руку. Этот город одновременно и восхищал и пугал ее».
«Нью-Йорк шокировал меня, — сказала она Даниэль Моргэн [195] . — Это необыкновенный город, который не похож ни на один другой. Живой город… настолько живой, что люди в нем кажутся мертвыми…»
195
«France-Soire». 15 апреля. 1955.
В фотоальбоме, посвященном Нью-Йорку, она описала самый большой мегаполис Соединенных Штатов:
«Это созданный город. Ни один город не кажется таким совершенным, настолько неподвластным случайному. Это упорядоченное исступление. Проспекты словно вырезаны ножом, мосты одним махом кинуты через две реки, Гудзон и Эст Ривер. Прямота дорог и монотонное движение транспорта. Небоскребы, великолепные щеголи, поражающие дерзостью и спокойствием, скрещивают свои тени на склоненных головах ньюйоркцев.
За три недели был построен сорокаэтажный дом, олицетворяющий совершенное соединение многочисленных металлических конструкций. В Нью-Йорке могли бы позабавиться титаны Античности. Перешагнуть через Рокфеллер-центр, перепрыгнуть, подобно мостам, через реки, поиграть в кубики из знаменитых домов. Столько великолепных развлечений! Но титанов больше нет, есть индивидуумы ростом метр семьдесят, которые безнадежно пытаются воспользоваться созданным ими самими комфортом — автомобилями, лифтами, всеобъемлющей и сумасшедшей организацией жизни.
Это красивый город, он сияет на солнце, он давит небо поверхностью своих стен, топит в реке свои тени. Это город, который просыпается под шум машин и топот гигантской толпы пешеходов. Подобной этой картине нет: Нью-Йорк, море, лес, этот отпечаток гордости, застывший в каменных ликах-изваяниях».
Чтобы избежать стресса в этом безумном ритме, Франсуаза Саган отправится исследовать покоривший ее город в обществе жизнерадостной Флоранс Мальро. «В Гарлеме, — вспоминает Флоранс, — нас принимали за близнецов. Литературный критик “Нью-Йорк тайме”, директор рекламной службы издательства “Дюттон”, проводил нас в модные магазины».
Она посетила с Франсуазой Мексику, но не поехала во Флориду [196] на встречу с Теннесси Уильямсом [197] , творчество которого романистка ценила очень высоко.
«В день моего прибытия, — расскажет Франсуаза Саган писателю Жаку Турнье [198] , — Теннесси приехал ко мне в отель с одним из своих друзей, Фрэнком Мерло. За ними я заметила очень высокую женщину в бермудах, которая мне улыбалась. Меня поразили ее глаза, очень большие, красивые, голубые и блестящие. У нее был взгляд ребенка, горячий и потерянный. Она в самом деле была потерянная. Она проводила дни в лодке Теннесси или на пляже, под зонтиком…»
196
Франсуаза приехала в Кэй Вест с сестрой Сюзанной, Бруно Морелем и журналисткой «Эль» Колеттой Гиманс.
197
Уильямс Теннеси (Томас Ланир) (1911–1983) — амер. драматург, автор пьес «Стеклянный зверинец», «Трамвай “Желание”», «Орфей спускается в ад», «Ночь Игуаны», сборника «Драконова страна». Его любимая тема — страдания одиноких поэтических натур в жестокой и прагматичной действительности. В его творчестве заметно влияние экзистенциализма, он часто использует религиозную символику и откровенно биологические мотивировки.
198
«Retour a Nayack — A la recherche de Carson McCullers» (Seuil, 1979).