Фраппе из снежного прошлого
Шрифт:
— Я знаю, — Дарина опустила глаза и прикусила губу. — Не удивительно, что ей сложно меня простить.
— Ей не за что прощать тебя. Ты ничего ей не сделала, — твердо и немного резко ответил Игорь, и неожиданно надавил Дарине на щеку, понуждая подняться.
Она неуверенно поддалась. А Игорь тут же воспользовался этим, обхватив руками талию Дарины, и притянул к себе. Она положила ладони ему на грудь.
— А ты…, - все еще не глядя Игорю в глаза, Дарина кашлянула, пытаясь найти слова. — Ты меня простить сможешь? — еле слышным шепотом
— А ты меня? — так же тихо и сипло спросил он, прижавшись лбом к ее виску. — Ты сможешь простить такого жестокого и эгоистичного идиота, каким я был, — прошептал он, задевая ее кожу губами. И от каждого такого прикосновения по нервам Дарины пробегали горячие разряды крохотных взрывов непередаваемых ощущений.
— Игорь, — Даря подняла лицо, зная, что в ее глазах стоят слезы. — Мне-то тебя за что прощать? — она покачала головой, и почти неосознанно протянула руку, накрыв его напряженные скулы своими дрожащими пальцами.
Он скривился и обхватил ее лицо своими ладонями, притянув губы Дарины ближе.
— За то, что в отличии от тебя, не был готов искать компромисс, и требовал отказаться от своего призвания, от того, что ты должна была делать, и сделала, спасая тысячи жизней, — он наклонился так, что их губы почти касались друг друга. — Прости меня, Даря. Прости старого дурака, любимая, — с горькой усмешкой он потерянно посмотрел ей в глаза.
— Господи, Игорь! — она едва не расплакалась. И в то же время, не могла не смеяться, чувствуя, как душу разрывают такие противоречивые и невыносимо объемные эмоции, которым уже не хватало места внутри нее. — Ну, какой же ты старый?! — почти с возмущением воскликнула она ему в губы. — И совсем не дурак. Ты самый умный человек, которого я встречала и…
— Просто ты в зеркало редко смотришься, — веско прервал он ее возражения.
И не слушая новые доводы, которые Дарина уже собралась высказать, наконец-то прижался к ее губам, забирая и слова, и дыхание, и мысли поцелуем, о котором она так мечтала.
— Игорь…, - снова выдохнула Даря его имя и сама отчаянно жадно впилась в его рот, гладя щеки, ероша волосы Игоря.
Он удовлетворенно выдохнул и невыносимо собственническим движением так сильно прижал ее к себе, что халат наверняка измялся. Но именно в этот момент Дарину мало интересовал собственный вид и имидж.
Она познала и пережила слишком многое в жизни, чтобы не понимать — руки, объятия, поцелуи любимого мужчины, его слова, готовность простить и признать собственные ошибки, и просто присутствие рядом — важнее и дороже всего. Приоритетней любого достижения и признания в любом ином деле.
И пусть ее проклянут все борцы за женские права и независимость, за гендерное равенство — Дарина имела семь лет чтобы сравнивать. Она уже точно знала, что все иное суетно и призрачно, и никогда не принесет такого счастья, как осознание, что ты любима тем, кого так сильно любишь сама.
Хотя,
Она приказала себе не думать сейчас об этом.
Дарина поддавалась губам Игоря, ласкающим ее рот так, будто он и дышать собирался ею. Прижималась к нему так крепко, как он этого хотел, потому что и ее желание состояло в этом. И понимала — не может устоять на ногах от жаркого, хриплого тембра его шепота, с которым Игорь шептал ее имя.
К счастью, Игорь надежно держал ее в своих руках.
Они уже давно поменялись местами. И теперь она сидела на столе, куда Игорь переместил Дарю, очевидно поняв, что ноги ее не держат. Он же сам стоял, нависая над нею. И целовал. Целовал так, что и минувшие годы тускнели в памяти, а оставалась только их любовь.
Такая же сильная, как когда-то, только более хрупкая теперь. Однако она готова была оберегать это чувство и холить его.
— Так мне придется снимать гирлянды? — задыхаясь от чувств, от желания, которое Игорь разбудил в ней своим губами и прикосновениями рук, лукаво прошептала Дарина, едва он отстранился.
Она уткнулась лицом в узел его галстука, наслаждаясь ощущением того, как трется кожа ее щек о его шею при каждом тяжелом и глубоком вздохе Игоря. Его дыхание щекотало и тревожило волоски у ее затылка, гремело в ушах. Он был так же возбужден, она точно знала и ощущала это.
Ее вопрос рассмешил его.
— Нет, в этот раз победа в вашей с Тамарой Петровной войне — на твоей стороне, — с доброй усмешкой Игорь потерся подбородком о макушку Дарины. После чего немного отстранился и посмотрела в ее глаза. — Но думаю, что еще выслушаю колкие замечания о своем поведении со стороны нашей старшей медсестры, — он ей подмигнул.
— Она никогда не оспорит твое решение, — не согласилась Дарина с такой же улыбкой. — Ты же — ее любимец. Тамара Петровна придумает, как обвинить меня.
— Я поговорю с ней, — Игорь нахмурился и похоже не заметил, что сильнее сжал руки, словно защищал ее таким неосознанным жестом.
— Не надо, — Дарина обняла его за шею. — Думаю, она сама со временем свыкнется. Зачем ущемлять ее гордость?
Игорь уже открыл рот, чтобы что-то ответить, когда в дверь ординаторской постучались, и тут же их распахнули.
— Извините, вы Игоря Валентиновича не видели… — вопрос вошедшей затих сам собой.
На пороге замерла та самая Тамара Петровна, о которой они только что говорили и ошарашенно смотрела на все еще обнимающихся Игоря и Дарину.
Дарина прикусила губы.
Вроде бы и ситуация неловкая, а ее, словно девчонку, так и тянуло расхохотаться от выражения лица старшей медсестры. И судя по тому, как прокашлялся Игорь — он боролся с таким же желанием.
— Да, Тамара Петровна? — повернулся он лицом к старшей, тем не менее и не подумав прекратить обнимать Дарину.