Фрау (не) хочет в плен
Шрифт:
— Выпей сестренка, и взбодрись, — говорит старший брат, заражая своею улыбкой. Уголки губ сами дергаются верх, глядя на брата. Несмотря на то, что мы частенько ссорились и друг друга по сто раз пытались сдать, всё равно между нами была сильная связь. Он хоть и был глуповатым, но всё равно взрослым и ответственным. Даниил можно сказать нянчился со мной, больше, чем нянчилась со мной мать. В трудные моменты всегда поддерживал и подсказывал. Тяжело вздохнув, я посмотрела ещё раз на рисунок. У него талант. Помню всегда что-то рисовал, да так красиво, что я думала, мол это не его рук дела. В художественную студию никогда не
После окончания школы, тот тоже подрабатывал бариста. Так что эта работа у него не первая.
— А то, как с креста сняли. Забей ты на этого мужика. Хочешь я с ним поговорю по-мужски? — я, отпивая немного кофе, чуть ли не давлюсь им.
— Нет, не нужно! — резко отвечаю брату, вспоминая последний случай, когда я обратилась к нему за помощью. Шестнадцать лет. В руке бутылочка шампанского. Волосы ещё длинные, растрепанные. Тушь размазанная, глаза заплаканные. Конец одиннадцатого класса. Ваня на выпускном растрезвонил всему классу, что переспал со мной. А я плакала. Долго плакала. Позвонила пьяная брату, тогда первый раз ещё напилась. Позвонила и сказала, что он был прав. Иван Мышкин — мудак, как и говорил Даниил. Брат, несмотря на то что был на том конце города, приехал. Было много крови. Глаза потемневшие, а голова братца, будто на мгновенье отключилась. Пришлось вызывать скорую и полицию. Заявления на Даниила Ваня писать отказался. Тётя долго кричала на брата, но он не рассказал ей обо мне. Ничего не рассказал.
От таких воспоминаний, меня передергивает и бросает в холодный пот. Нет, нельзя брату выходить из себя. Под маской дурачья скрывается настоящий зверь. Иногда и я его побаиваюсь, но стараюсь этого не показывать, потому что люблю. Так сильно, что, если бы его кто обидел сильно, я бы убила того человека. О своей любви я не часто говорю, но думаю он сам всё видит.
— Даня, я сама разберусь, — произношу, сквозь напряженную улыбку. Он тяжело вздыхает.
— Смотри сама, если что ты знаешь, что я за тебя любого порву…
Такие моменты я обожала. Просто говорить с братом, на трезвую голову.
— Знаю, — шепчу я, после он наблюдает, затем как я сжимаю в руке кружку. — Очень вкусно, — выдаю с улыбкой. — За твой счёт всё вкусно, — протягиваю с издевкой.
— Что? Ах ты халявщица, а ну отдавай кофе, — бормочет возмущенно брат, после чего я начинаю смеяться.
— Ещё чего, не будь такой жадиной…
* * *
Минут десять братец пытался отобрать с моих рук кофе, но наша борьба закончилась на том, что я выпила всё до дна. Пока мы там отвоевывали трофей, который застыл. И мне пришлось опустошить кружку, выпив всё залпом. Видели бы вы лицо Даниила, он чуть не пустил скупую мужскую слезу.
— Проглотина, — пробормотал расстроено брат, думая о том, что ему придется платить за меня.
— И в кого ты такой жадный? — удовлетворенно пропела я.
— Два экспресса, пожалуйста, — позади послышался голос, от которого меня неприятно передернуло. — Даниил? — узнав своего родственника, удивленно переспросил мужчина. Я обернулась к нему, и заметила, как тот перевел взгляд уже на меня. Рядом с ним стояла та самая тростинка, на которую дунешь, и она улетит. Девушка с длинными ногами-спичками, как-то не совсем добродушно покосилась на меня. Васильковые глаза брюнетки прожигали меня. — И ты здесь, Журавлева? — изумился и моему присутствию.
Значит Даниил и Журавлева. Брата
— Здравствуйте, дядя Миша, — протянула я, так, словно обрадовавшись его присутствию. Так хорошо начиналась суббота, да нет же нужно было прийти и испортить мне и без того хреновое настроение.
Шатен округлил свои глаза. Они у него и так не маленькие, а сейчас вообще, будто, как у мопса, выпадут.
— Решили кофейка попить? — спросила у Невского, который стоял ахуевший, как и его плоскожопая подружка.
— Что-то вроде того, — ответил мне Хуанитос, когда же Даниил собирался сделать кофе, и перебил его.
— Вы здесь будете или вы с собой возьмете?
— Посидим, наверное, да, Лизочка? — обратился к темноволосой бабе тот.
— Да, — кивнула головой в знак согласия она, затем бордовые губы расплылись в улыбке. Ну и вкус у Невского, она же страшная. Ну пиздец.
— Дядя Миша, может уже познакомите нас со своей девушкой? — всё никак не унималась я, так и хотелось его подъебнуть по поводу того, как он целуется с его подружкой. Снова этот взгляд на мне. Ревнует что ли? Он же меня на пятьдесят лет старше (конечно, преувеличиваю, может на лет десять).
— Это Даниил и Настя — мои, так сказать, будущие племянники. Мой брат скоро женится на их тёте, — указывал на нас Невский.
— Вот как, — почему-то обрадовалась его словам женщина. — Приятно познакомится, я Елизавета, — представляется уже с улыбкой та. Меня сейчас вырвет. Как же это всё… Мерзко.
Гадость — это ваша заливная рыба, бр-р…
— Держите, — ставит на стол кружки Даниил.
— Сколько с меня? — спрашивает Михаил Игоревич, после чего Даниил замолкает, и странно начинает улыбаться. И я даже знаю почему, ведь Андреева, которую я так давно жду, вошла в кафетерий.
Белокурая девушка, подходит к нам поближе.
— Журавлева, блин, чего трубку не берешь? — возмущенно спрашивает девушка в ярко-розовой куртке. Сегодня Ирина была просто богиней: накрашенной, разодетой и собранными в хвост волосами. Ей очень идут хвостики. Она выглядит мило. Даниил, судя по взгляду оценил внешний вид подруги.
— Михаил Игоревич? — увидев препода, поголосила Ирка.
— Добрый день, Андреева, — приветствует Ирку Невский.
Подруга неуверенно переводит на меня взгляд, и кивает в сторону выхода, мол «давай свалим». Понимаю, ей неудобно находится рядом с любовной парой и моим братцем, который обжигает её взглядом и глупо улыбается.
— Привет, Ирочка, — протягивает Даниил. Что с его голосом происходит?
Он точно сошел с ума.
— Ага, — кивает Ирина, и я понимаю, что пора сваливать пока ещё кто-то из знакомых сюда не приперся.
— Ну, мы пошли, — поднимаюсь со своего места я, подхватывая Ирину под руку.
— Хорошо проведите время! — кричит нам вслед Даниил.
* * *
В голубых глазах Даниила, горел огонек, который невозможно было не заметить. От появления Андреевой, у него появилась дурацкая ухмылка, и в груди почему-то отзывалось сердце. Парню хотелось бы поговорить с девушкой, но здесь было много свидетелей. Точнее, они его не беспокоили, он переживал, что она могла бы его проигнорировать, как тогда, когда она была у них в гостях, и когда любимая кружка тёти Зары разбилась вдребезги. Интересно, что думала Андреева насчет того странного и неожиданного предложения?