Фрегат «Звенящий»
Шрифт:
Но это он просто для рифмы, потому что пузыри никто не пускал.
Еще через день Яков Платонович сказал:
«Ну, господа гардемарины, пора вам в самостоятельное плавание».
Ксеня сказала:
«Ой!»
У меня внутри тоже ойкнуло, но снаружи я сдержался.
Яков Платонович успокоил:
«Я попрошу на станции моторную лодку и буду сопровождать вас».
И мы пошли самостоятельно. А дуло посильнее, чем в первый день. Сперва мы боялись, и Вася, который первым сел на руль, для придания себе храбрости закусил губу и прищурился.
Но
Мы отходили от берега на один-два кабельтова, делали поворот оверштаг, шли к пирсу и приставали к нему. Иногда крепко стукались, но ничего страшного не случилось. Только Антошка подходить к причалу самостоятельно не решился, руль держать было трудновато, ему помогал Вася.
После целого часа занятий Яков Платонович сказал:
«Поворот оверштаг вы уже освоили. Теперь будете крутиться через фордевинд…»
Ксеня опять сказала «ой». И не напрасно. Потому что при первом же самостоятельном повороте фордевинд мы кильнулись.
На руле был Вася, но виноват, наверно, был я. Потому что я держал гика-шкот и зазевался, не сумел вовремя перенести грот с борта на борт. Он перекинулся сам собой, гик ударился о ванту, яхту качнуло влево, мы кинулись на правый борт, но парус опять перекинулся, и… в общем я сам не помню, как оказался в воде. При этом сверху меня накрыло парусиной.
Я почему-то не очень испугался, только вода показалась холодной. Больше всего я боялся за очки, но они были теперь на резинке и никуда не девались. И тут я подумал: «А как там Антошка?»
Жилет держал хорошо. Я приподнял парус над головой и стал выбираться к задней шкаторине, чтобы не наткнуться на мачту и ванту. И выбрался. И сразу увидел Антошку. Он держался за руль и… улыбался.
Я сразу спросил:
«А где Ксеня и Вася?»
«Они за шверт держатся».
Я поплыл и обогнул корму. Ксеня и Вася, вскинув руки, держались за край торчащего шверта. Он был большой, красный и блестящий. Вдруг я услышал голос Якова Платоновича:
«Хорошо, ребята, молодцы!»
Я не понял, почему мы молодцы. А Яков Платонович скомандовал с моторки:
«Вася, заберись на шверт и старайся поставить яхту. Только берегись, чтобы днищем не стукнуло. Ксеня, помогай ему. Антошка, продолжай держаться за руль. Слава! Плыви к мачте и толкни ее вверх!»
Я думал, меня спасать будут, а тут «плыви»! Но делать нечего, поплыл. В жилете быстро не поплаваешь, да еще мешали мелкие волны, плескали в лицо. Я один раз даже хлебнул воды и закашлялся. Но все же обогнул яхту с носа, подплыл к верхушке мачты, приподнял ее из воды. Потом, перебирая руками, добрался до середины, толкнул вверх. И она стремительно выпрямилась! Потому что Вася и Ксеня с другой стороны нажали на шверт.
Я увидел, как Вася со шверта прыгнул прямо в кокпит, потом втащил туда Ксеню, а после этого помог забраться на корму Антошке.
Я вдруг испугался,
«Давай подбери стаксель, бояться будешь потом», — сказал Вася, постукивая зубами.
«А я и не боюсь!» — весело крикнул Антошка. А Яков Платонович все командовал:
«Вася, подходи к Славе круто в бейдевинд! Наветренным бортом!.. Растрави паруса…»
Я увидел борт «Звонка» рядом с собой, вскинул руки, вцепился. Меня ухватили за жилет, потянули вверх. С трудом, но все-таки втащили в кокпит. И мы пошли к берегу.
На берегу Яков Платонович поздравил нас с первым перевертыванием и стал «разбирать ситуацию». Сказал, что действовали мы правильно, только мне надо было не отпускать мачту, а придерживать ее за ванту. Тогда я сам оказался бы у борта, когда «Звонок» встал на ровный киль.
«Ну, ничего, — успокоил он меня. — В следующий раз все получится лучше».
«Какой еще следующий раз? — подумал я. — Зачем?» Мне казалось, что теперь мы должны долго сидеть на берегу и приходить в себя от переживаний. Но Яков Платонович распорядился иначе. Сказал, что сейчас мы отойдем от берега на четверть кабельтова и перевернемся снова. Сами! Для тренировки!
Я подумал, не выбрать ли мне в жизни какую-нибудь совершенно сухопутную профессию: например, погонщика верблюдов в пустыне, подальше от моря. Но Антошка, который оказался самым храбрым из нас, заорал «ура». Нам что оставалось делать?
Про тренировочные киляния писать долго нечего. Мы продрогли, зато научились поднимать перевернувшуюся яхту и забираться в нее за одну минуту. Только не сразу научились, не обошлось без синяков.
Один раз, когда перевернулись, Ксеня решила отсидеться в кокпите и залезла там на швертовый колодец, как на полку. «Звонок» плавал на боку, у него есть водонепроницаемые отсеки, которые не дают корпусу погрузиться глубоко. Но это он сперва так плавал, а потом под Ксениной тяжестью стал переворачиваться вверх днищем. Ксеня еле успела выскочить. А «Звонок» мачтой воткнулся в дно озера. Тут уж нам на помощь пришел Яков Платонович — зацепил за шверт буксирный конец и потянул на моторке. А когда яхту поставили, он сказал, что оставаться внутри яхты при переворачивании нельзя ни в коем случае.
Парус пришлось стирать, потому что фаловый угол перемазался в иле.
Котам Василисе и Синтаксису Ксеня сшила маленькие пояса с кармашками, которые набила пенопластом. Коты сперва старались соскрести с себя эти пояса, но потом привыкли. Они часто ходили с нами на «Звонке». Один раз даже перевернулись. Василиса тут же поплыл к яхте обратно, забрался на швертовый колодец (как в прошлый раз Ксеня) и спокойно сидел там, пока яхту не поставили. Он не мешал, потому что легкий. А Синька перепуганно залез мне на жилет, на плечи. Так вдвоем нас и вытащили из воды.