Фрегаты идут на абордаж
Шрифт:
Неужели все дело в боязни нарушить этот пресловутый нейтралитет?
— Надо ли понимать ваши слова так, что вы согласились бы командовать фрегатом, принадлежащим городу? — спросил молчавший до сих пор ратссекретариус Хинрих Шретеринг.
— Безусловно.
— В таком случае все эти дебаты следует немедленно прекратить! — воскликнул Шретеринг, поднимаясь со своего места. — Совет города должен наконец позаботиться о приобретении хорошего военного корабля. Я не вижу этому никаких препятствий. Военный корабль, предназначенный исключительно для охраны наших
После некоторых колебаний члены коллегии наконец решили еще раз выступить в совете с предложением о найме одного или двух хорошо вооруженных фрегатов, с тем чтобы уже в самое ближайшее время организовать охрану торговых караванов. Под давлением купцов, судовладельцев и шкиперов совет в конце концов уступил. Сразу же постановили: к голландцам на этот раз не обращаться, а попытать счастья у датчан, строивших вполне приличные корабли. Стали думать и о том, кому поручить столь непростую и ответственную миссию.
Томас Утенхольт предложил послать в Данию капитана Мартина Хольсте, памятуя о его почти родственных отношениях с голщтинско-готторпским вице-канцлером Андреасом Улькеном, и совет с ним согласился.
Это неожиданно быстрое восстановление дружеских отношений между Томасом Утенхольтом и Мартином Хольсте заставило немало подивиться зятя Утенхольта Маттиаса Дреера, хорошо помнившего ссору между ними в «Летучей рыбе». Улучив момент, он спросил обо всем этом своего тестя, когда они вочередной раз встретились в «шкиперской горнице» у Йохена Мартенса.
Утенхольт успел уже изрядно набраться. Положив Маттиасу Дрееру руку на плечо и с трудом ворочая языком, он принялся объяснять ему, что глупо ссориться с человеком, который не сегодня-завтра породнится с голштинским вице-канцлером, а значит будет на короткой ноге и с самим бранденбургским резидентом в Гамбурге. И если он, Томас Утенхольт, приложит усилия к тому, чтобы установить с Хольсте еще более тесные связи, взяв его, к примеру, в долю, то тогда ему сам черт не брат.
— Тогда не возьму в толк, для чего тебе понадобилось проталкивать Карфангера в капитаны конвойного фрегата? — спросил Маттиас Дреер.
— Тс-с! Тише! — прошипел Утенхольт, взмахнув рукой и пьяно качнувшись. — Кто тебе сказал, что Хольсте и в самом деле приведет из Дании фрегат?
Маттиасу Дрееру показалось, что он ослышался, однако Утенхольт повторил, что Мартин Хольсте вернется не солоно хлебавши. «Впрочем, — добавил старик, — он и поехал-то без особого аппетита», — и Утенхольт пьяно захохотал над собственной шуткой.
Маттиас Дреер невольно отодвинулся от тестя, заметив это, Утенхольт спросил:
— Э, ты чего, парень? Брось, Маттиас, чем дольше человек живет на этом свете, тем больше к нему привыкает, а в этом мире
В тот вечер Маттиас Дреер возвращался домой, обуреваемый тяжкими думами. Теперь он не сомневался, что нападение на Карфангера было подстроено Утенхольтом. Ему вдруг стало так противно, что он на секунду остановился на мосту и сплюнул в темные воды Альстера.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Карфангеру удалось получить фрахт для обоих своих кораблей, который предстояло доставить через Атлантический океан в Новый Амстердам. Ему очень не хватало Михеля Шредера: если Мартин Хольсте на самом деле приведет из Дании фрегат, которым он, Карфангер, будет командовать, то лучшего капитана для его собственных судов просто не найти.
С высоты полуюта Карфангер бросил взгляд на нижнюю палубу «Дельфина», заваленную ящиками, бочками и тюками: матросы опускали их в грузовой трюм через главный люк. Боцман Клаус Петерсен следил за тем, чтобы груз в трюме распределяли равномерно, от этого будут зависеть и ходовые качества корабля в море, и его остойчивость в сильную качку.
Держась за голову и громогласно чертыхаясь, на полуют поднялся Венцель фон Стурза.
— В чем дело, друг мой? — обратился к нему с вопросом Карфангер. — Уж не свалилось ли вам что-нибудь на голову?
— Вы все шутить изволите, — проворчал фон Стурза. — И что мне может свалиться на голову, если она расположена выше, чем самая высокая из переборок на вашем судне?
— Сходите к парусному мастеру, пусть сошьет вам мягкий колпак, — посоветовал Карфангер, стараясь не улыбаться. — Или нет, постойте, лучше я прикажу корабельному плотнику прорезать дверные проемы повыше.
При этих словах ему вдруг пришло в голову, что Петер Эркенс сегодня еще не попадался ему на глаза, и он окликнул боцмана:
— Петерсен, вы не видели плотника?
Венцель фон Стурза от неожиданности даже перестал тереть ушибленную голову.
— Постойте, да неужто вы в самом деле?
Снизу донесся голос боцмана:
— Ян Янсен дал плотнику отпуск, он собирался навестить господина фон Герике, чтобы поговорить с ним по важному делу.
— Ну что ж, Петер Эркенс на все руки мастер, конечно у него найдется, о чем поговорить с фон Герике.
— А может, лучше пока что с этим повременить? — осторожно спросил Венцель фон Стурза, решивший, что Карфангер действительно не шутит насчет дверей.
— Отчего же?
— Если на датском фрегате двери кают окажутся повыше, то ни к чему затевать это дело, — ответил фон Стурза.
— О, насчет этого не советую вам питать особых надежд.
— Насчет чего — фрегата или дверей?
Но прежде чем Карфангер успел ответить, он заметил Петера Эркенса и Отто фон Герике, шагавших по набережной Альстера по направлению к
«Дельфину». «Интересно, — подумалось ему, — какие важные дела заставили плотника привести в порт самого бранденбургского резидента?»