Френдзона
Шрифт:
– Что-то, - повторяет она также тихо. Ее сильные пальцы массируют мне голову, и под моими веками начинают вспыхивать яркие огоньки.
Я быстро моргаю, желая успокоиться.
– Почему ты не орешь на меня?
Ее движения замирают, а предплечья опускаются на мою спину.
– Тебе так было бы легче, верно? Если бы я орала и очистила тем самым твою совесть.
Я кривлюсь, потому что она права.
Айви вздыхает и начинает снова меня мыть, сейчас более агрессивно работая руками, намыливая мои подмышки.
– Я
– Но ты казался... Тебе было больно, Грей. А когда больно тебе, то и мне больно. Так что нет, я не стану сейчас на тебя кричать. Никогда не хочу стать тем, кто пинает тебя, когда ты упал.
Эта девушка. Дрожащий выдох срывается с моих уст, и я хватаю ее тонкую ручку, поднося ее ко рту и удерживая на месте.
– Мне так жаль, Айви. Мне пиздец как жаль, что я сбежал тогда, оставив тебя, - она права - знать, что я причинил ей боль, гораздо мучительнее.
Айви не произносит ни слова, но тянется и включает душ. И когда она омывает мое тело, ее действия снова становятся расчетливыми и продуманными. Я в шутку хлопаю ее по запястью, и вода брызгает по всей комнате. А затем не давая мне шанса сказать хоть слово, она выбирается из ванной, вся такая стройная и мокрая.
– Айви...
– Я расстроена, - она хватает халат и заворачивается в него перед тем, как повернуться ко мне лицом.
– Ладно? Я не хочу орать, но...
– ее глаза становятся остекленевшими, а лицо кривится в отвращении.
– Ты причинил мне боль, Грей.
Боже, разочарование в ее голосе разрывает мое сердце на куски. Вода расплескивается на пол, когда я поднимаюсь.
– Знаю, сладкая, и мне...
Но она уже выходит из ванной комнаты. Я выскакиваю из ванной, оборачиваю вокруг бедер полотенце и иду следом.
– Айви.
В ванной она наконец-то поворачивается ко мне лицом, ее глаза метают молнии.
– Я понимаю, почему ты слетел с катушек. Рак груди, твоя мама. Я понимаю, Грей. Правда. Но ты просто сбежал от меня, словно я больна чумой. Ты был мне нужен...
– она прерывисто вдыхает.
– Больше, чем осознаешь это. Мне нужно было поговорить с тобой. Ты обещал...
Два шага, и она в моих объятиях. Не останавливаясь, я беру ее на руки, выношу в коридор и направляюсь в ее спальню, останавливаясь только тогда, когда мы оказываемся у ее постели. Она замирает, когда я усаживаю ее себе на колени. Но это не останавливает меня от поцелуя. В губы, щеки, везде, куда могу дотянуться.
– Прости, Айви. Я запаниковал, и если бы мог вернуть время обратно, то изменил бы все.
Она дрожит, когда ее тело опирается на мое, но так и не прижимается.
– Ты сбежал от меня.
Мои пальцы зарываются в ее волосы, и я крепче держу ее,
– Я сбежал от самого себя. Черт. Айви, ты права. Я облажался. С тех пор, как моя мама... Я не хотел ни о чем заботиться. Живи день за днем, наслаждайся моментом, не погрязни ни в чем слишком глубоко. Но забавно то, Айви, что влюбиться в тебя было легче простого. Лучшее время моей жизни.
– Тогда почему...
– Тебя легко любить, но это все еще пугает меня до чертиков, - наши лбы соприкасаются, и я закрываю глаза.
– Я почувствовал то уплотнение, и возникло такое чувство, что моя мама снова умирает. Это чувство накрыло меня. Я не могу тебя потерять. Не тебя. Так что да, я запаниковал. Потому что я... Если ты...
Ужас снова накатывает на меня. Я не знаю, что с этим делать. Ничто не пугает меня на поле. Ни сто с лишним килограммовый лайнмен, ни возможность получить сильный удар, от которого могла бы сломаться моя шея. Но это? Я борюсь сделать следующий вдох.
Но тут ее ладонь не прикасается к моей щеке. Ее темные глаза встречаются с моими, и все, о чем я могу думать - это о доме.
– Эй, - говорит она нежно.
– Я вижу, что ты снова сходишь с ума, но это нормально.
– Нет, - я качаю головой.
– Я причинил тебе боль.
И затем она улыбается. И ничто в мире не может подействовать на меня так, как ее улыбка. Я могу только смотреть, ощущать, как колотится сердце и замирает дыхание.
– Мне уже не больно, Кексик.
Я целую ее. Нежно. Уважительно. Она - мое все. Мой мир. Счастье. Моя рука двигается под ее халат к теплой груди. Кончики пальцев осторожно скользят по ее коже, боясь причинить ей боль.
– И ты...?
– я не могу закончить предложение.
Айви накрывает мою руку своей, прижимая к своей плоти.
– Все в порядке. Это не рак, я клянусь, - но ее выражение лица вдруг становится мрачным, и она отстраняется от меня. Глубоко дыша, она вышагивает перед кроватью, а ее руки дрожат.
– Что не так?
– мои губы онемели, а сердце колотится, но на сей раз я не сбегу.
– Расскажи мне.
– Это, Грей...
– она глубоко вдыхает.
– Это не рак, но... Блядь.
– Мак!
Она останавливается передо мной и обнимает себя так сильно, что костяшки ее пальцев белеют. Видя это, я замираю.
– Ты пугаешь меня до усрачки, сладкая, - мой голос грубо разрезает напряженную тишину вокруг нас.
– Чтобы это не было, я...
– Это связано с гормонами. Уплотнение, - она машет рукой, имитируя круговые движения.
– У меня фиброзное изменение молочной железы, это означает, что гормоны могут вызвать появление нераковых образований. Как гормоны во время... черт. Черт.
Я собираю себя воедино и подхожу к ней.
Глаза Мак полны слез.
– Я беременна.
Шум раздается у меня в ушах, и все замирает. Немеет.