Фрейлина под прикрытием
Шрифт:
— Габриэль, — наглый барон вцепился в свободную руку графини и потянулся к ней своими губами.
— Пупсик! — шлёпнула его по голове веером леди Сефилис, отбирая захваченную конечность. — На нас смотрят!
— Кто?! — завертелся на месте мужчина.
— Вон тот подозрительный тип, — ткнула веером в мою сторону графиня. Барон подскочил на месте и гневно уставился на меня. Однако, оценив мои габариты, решил поубавить свой пыл и не связываться.
— Дорогая, но на вас же невозможно не смотреть! — быстро нашёлся он. — Вы же прекрасны, как цветок в саду! Мне так и хочется припасть к его аромату…
— Фу… пупсик,
— Тогда пойдёмте с вами танцевать, — резво вскочив, барон потянул её за руку. — Я весь горю, мечтая держать вас в своих объятиях!
— Пупсик! А я хочу играть в фанты, — надула губы леди Сефилис. — Ну пожалуйста!..
Пока я наблюдал за разыгрываемой графиней комедией, принцесса с принцем и правда вздумали играть. К тому времени, когда барон с графиней решили к ним присоединиться, уже добрая половина знати громко кричала и хохотала. Я бы никогда не решился участвовать в подобном балагане, но сегодня со мной творилось нечто странное, мне не хотелось упускать из виду графиню. Потому я встал и направился за ними следом.
Не успели мы подойти, как Эдвард предложил поменять правила. Теперь карточку должны были тянуть не те, чью вещь вытащили из соломенной шляпки, а те, кому не досталось свободного места. Через несколько минут расставили стулья, заиграла музыка, и все игроки принялись, кто танцуя, кто просто так, перемещаться по кругу. Я, чувствуя себя как полный идиот, впервые участвовал в такой глупой авантюре. Однако, когда музыка резко оборвалась, я успел присесть, а вот барон, который скакал, словно приклеенный, возле графини, остался стоять возле неё, глупо озираясь.
— Фант! Фант! — донеслось со всех сторон. К барону направилась миниатюрная фрейлина со второй шляпкой в руке. Мужчина глупо улыбнулся ей и уставился внутрь протягиваемого ему головного убора, не понимая, чего от него хотят.
— Выбирайте! — великодушно предложила ему леди, качнув накрученной на голове башенкой с цветочками.
— А что там? — мужчина с опаской запустил туда руку.
— Ваша судьба! — расхохоталась фрейлина. — Вы что, никогда не играли?! Тяните уже, барон Какельт!
— О… Вы меня знаете?! — удивился тот и достал-таки карточку. Повертев её в руке, он вопросительно уставился на стоящую перед ним леди. — И что теперь?
— Читайте же, скорей, что там написано.
— Э… — завис ненадолго мужчина, подслеповато щурясь. — Этому фанту кукарекать сто раз, — наконец медленно выговорил он. — Что это значит?
— Кукарекайте! — донеслось со всех сторон.
— Я?! — возмутился покрасневший барон. — Да вы что, издеваетесь!? Я отказываюсь!
— Барон Какаль, — поднялась со своего места принцесса, и я даже на короткий миг восхитился Офелией. Это надо было так обозвать! — Вы встали с нами в круг, приняв тем самым правила, сами вытянули задание, так что забирайтесь и кукарекайте!
Обиженный барон, громко сопя, взобрался на услужливо подставленный ему стул. Оглядев всех с высоты, насупился и выкрикнул фальцетом первое «кукареку». Стоящие вокруг игроки, подбадривая его, зааплодировали. Он встрепенулся и принялся дрожащим голосом выводить рулады, а я, глядя на него, крепко задумался, стоит ли мне играть. К тому времени, когда барон докукарекал, я уже был готов покинуть ряды поклонников фант, но тут, как назло, заиграла музыка. Не успел я встать с места, как меня подхватил поток бегущих по кругу игроков. Теперь каждый пустой стул, мимо которого я двигался, приобрёл для меня сакральное значение. Я старался как мог, чтобы не остаться стоять, и в
Тут же, радостно улыбаясь, ко мне направилась фрейлина со шляпкой.
— Трусите? — прошептала язва, рассевшаяся на стуле передо мной. — Правильно делаете! Сейчас будете кукарекать или мяукать.
Я посмотрел на неё, стараясь вложить во взгляд всё, что я про неё думаю, и сунул руку в шляпку. Вытащил и уставился на прямоугольную картонку розового цвета.
— Ну, — поторопила меня фрейлина с раскрасневшимися от бега щеками, — читайте же!
Я молчал, не в силах выговорить то, что там было написано. Тогда фрейлина выдернула у меня карточку и прочитала:
— «Поцеловать сидящего рядом». Целуйте! — приказала она, указывая рукой на графиню.
— Целуй! Целуй! — принялись скандировать игроки.
— Я против! — возмутился я, потому что Габриэль откровенно хохотала, сидя на моём стуле. Хохотала надо мной. Вот коза!
— Я тоже против! — влез барон. — Это моя девушка!
— Барон Какель, вас никто ни спрашивает! Здесь игра, а значит, нет ничьих девушек! — вмешался принц Эдвард. — Что, Керр, слабо?!
Я развернулся к нему, увидел на лице этого юного болвана, ещё ничего не видевшего в жизни, самодовольную улыбку, и меня понесло. Резко шагнув вперёд, схватил за плечи вмиг переставшую смеяться графиню, поднял со стула и впился ей в губы, желая наказать за всё. А дальше даже не понял, что произошло. Тело пронзило таким острым желанием, какое я до сих пор не испытывал ни к одной женщине. Ошарашенный происходящим, я отстранился от неё, на миг окунувшись в её ничего не понимающий взгляд, и, резко развернувшись, пошёл ото всех прочь, хватая воздух ртом. Мне даже было плевать на довольный ржач Эдварда и его дружков-виконтов за спиной!
Я не мог понять, что происходит. Только залив в себя три бокала вина, я наконец более-менее успокоился. Всю свою жизнь я думал, что ни одна женщина не сможет вывести меня из равновесия, вот только этой ненормальной графине удалось это буквально за пару дней. Нет, тут явно что-то нечисто! Не мог я так среагировать на простую алкоголичку! Или мог? Происходящее стало меня пугать: надо обязательно проследить за этой дамочкой и, не откладывая, вот прямо сегодня ночью, сходить на место дневного происшествия. Что-то подсказывало мне, что она приложила ручку к происходящему там.
Кое-как дождался конца вечера, наблюдая издалека, как эта Сефилис крутит шашни с бароном! По-моему, они уже и о ночной встрече договорились. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что я прав. Эта дама явно хотела поскорее застолбить тёплое местечко! Я так злился, что случайно раскрошил в руке хрупкий бокал. Хорошо, хоть не порезался.
Только когда этот злополучный раут закончился и мы направились к себе, я понял, что всё это время следил только за сей неугомонной бабой, совершенно забыв про принца! А это уже был удар по самолюбию, я всегда выполнял свою работу безукоризненно. Обругав себя, я постарался больше не думать о графине.