Фридрих II Гогенштауфен
Шрифт:
Применяемому до сих пор самосуду положили конец. «Никто не должен полновластно мстить за злодеяние и нападение, или осуществлять меры возмездия, или даже начинать междоусобицы в империи; напротив, он должен перед высшим судебным советом… или перед тем, кому надлежит провести расследование предмета спора, преследовать в судебном порядке свое дело».
Этот закон был, безусловно, благословением, так же как и отделение фармацевтики от искусства врачевания, освободившее врача от конфликта интересов, когда он давал больному приготовленное им самим лекарство. Устанавливались точные предписания об образовании
Казначеям Апулии император 8 июня 1231 года отдал следующий приказ: «На всем пространстве вашего управления приказать перенести скотобойни за пределы городов в подходящие места по совету жителей, дабы скотина забивалась и продавалась на скамьях двора, которые наместники прикажут соорудить по распоряжению казначея».
Данный приказ служил не только делу увеличения государственной казны, но и соблюдению гигиенических норм. Из тех же побуждений император приказал дубильщикам и красильщикам не заниматься своим ремеслом вблизи городов и населенных пунктов, чтобы не отравлять воздух, — весьма дальновидная мера.
Но угнетает вмешательство государства в частную жизнь подданных, как указано в части двадцать третьей третьего тома конституции:
«Для сохранения подобающей Нашей короне чести настоящим указом Мы постановляем: никто из графов, баронов или рыцарей или кто-либо другой, владеющий баронатом, крепостью или леном от Нас или от кого-либо, …без Нашего разрешения не смеет жениться, сочетать браком своих дочерей, сестер или племянниц, или каких-либо еще родственниц, на которых он сам может или должен жениться, или передавать своим сыновьям движимое или недвижимое имущество…»
Зловещее сравнение приходит на ум, когда читаешь запрет на браки с иностранцами, изданный в декабре 1233 года в Сиракузах:
«Поскольку Наше наследное государство Сицилия заботится о развитии похвальных обычаев жителей… Мы сожалеем о часто происходящем смешении многих племен народов. Чистоте государства наносится вред из-за чужих обычаев. Так как жители Сицилии смешиваются с сыновьями иноземцев, замутняется чистота людей…»
Исходя из этого, император приказывает:
«…никому из сыновей и дочерей государства не позволяется вступать в брак с иностранцами и рожденными в других странах без специального разрешения. Таким образом, никто из принадлежащих государству не смеет взять в жены дочь иноземца. Те, кто воспротивится этому, будут наказаны лишением всего их имущества».
Под давлением общественного мнения в 1231 году ему пришлось несколько изменить свой приказ в отношении иностранцев, и он постановил следующее: «…из побуждений человечности, исходя из благосклонных соображений, Мы постановили: каждый, кто жаждет безопасности и спокойствия, захочет прийти жить в Наше королевство, для чего Мы его с охотой и радостью приглашаем, после переселения всей его семьи наслаждаться безмятежным счастьем и от полноты Нашей милости даруем освобождение от общественных сборов и взиманий на десять лет».
«Конституции Мелфи» являются последовательным продолжением «Капуанских Ассиз».
Государственная монополия на торговлю расширилась. Государство, то есть король, являлось одновременно и производителем, и торговцем. Торговая и производственная монополии стали более совершенными
Подобно тонко сплетенной стальной сети, воля императора легла на страны и народы. Даже дворянство и королевских вассалов тесно привязали к короне:
«После смерти барона или рыцаря, владеющего баронатом или леном, полученным от графа или другого барона, зарегистрированным в земельном кадастре Наших владений, Мы желаем, чтобы о смерти покойного графом или бароном, от которого он имеет вышеназванное, было сообщено Нашему Высочеству, как и что именно и в каком количестве покойный от него имел. Мы желаем, кроме того, чтобы движимое имущество покойного было зарегистрировано вещь за вещью, и приказываем, чтобы это было публично изложено и отослано к Нашему двору, где по Нашему разумению это отпишут тому, кому причитается…»
Если к расширению королевской власти прибавить огосударствление земельной собственности, торговую монополию, поступление судебных пошлин, таможенных денег и штрафов, взимаемый теперь ежегодного подоходный налог, называемый сбором пожертвований, — все это должно было сделать Фридриха очень богатым. Тем не менее фраза «поскольку в Нашей кассе нет денег» становится почти ритуальным штампом в письмах императора в более позднее время. Дед Фридриха, король Рожер II, считавшийся одним из богатейших князей того времени, никогда не взваливал на плечи подданных такого бремени, как его внук. Но и имевшегося приумножения дохода оказалось недостаточным для Фридриха.
Несмотря на все попытки императора преобразовать чиновничество в «орден справедливости», сицилийская администрация стала одной из самых коррумпированных для своего времени.
Символом коррупции являлся самый высокий чиновник, главный придворный советник юстиции и логофет Петр из Виней, чью жизнь мы рассмотрим позднее более подробно.
Степень подавления граждан путем налогов или ленного права невольно показал сам император, когда написал в завещании: налоги и поборы с населения Сицилии должны быть приведены в состояние времен короля Вильгельма II (1153-1189 гг.).
Конфликты в Германии и ломбардское стремление к свободе
В то время как император укреплял паутину власти в Королевстве обеих Сицилии, в Германии и в Ломбардии возникли проблемы.
Уже десять лет император не был в Германии, и в Ломбардии он не имел сильных необходимых ему позиций. Как только император поднимал вопрос о Ломбардии, то сразу касался болевой точки папы, ведь свобода папского государства была напрямую связана со свободой Ломбардии, остававшейся в определенной степени независимой от императора Штауфена.
Итак, император назначил рейхстаг в Равенне на 1 ноября 1231 года, куда пригласили бургомистров ломбардских городов, влиятельных князей Северной и Центральной Италии, Германии и сына императора, германского короля Генриха (VII).
В ратушах ломбардских городов навострили уши, когда читали приглашение на рейхстаг. И было отчего: «…Знайте же, Мы со всей радостью души и тела прибудем на торжество рейхстага как миротворец с намерением укрепить положение в государстве и прекратить ссоры по совету высочайшего священника, при поддержке князей и с помощью преданных (сторонников)».