Фриланс
Шрифт:
– Куда пойдем? – спросила она просто.
– А куда ты хочешь? В кафе?
– К тебе нельзя?
Я позвонил Андрею. Тот был у отца. Я предупредил, что зависну в его квартире с девушкой.
– Блин, так что мне у родителей ночевать? – возмутился он.
– Пожалуйста, Андрей, – попросил я.
Он отключился.
– Я вообще-то для друга твой телефон брал. Ты ему понравилась на ипподроме, – признался, когда мы вошли.
– Это его квартира?
– Нет, другого друга.
– Тогда все равно. Тогда лучше ты. Я хочу секса с молодым парнем.
–
– Нет, лучше с тобой, – ответила она.
Понятно, как она рассуждала: мы промышляем примерно одним и тем же и априори должны быть специалистами. Она рассуждала так же, как Владик. Они бы хорошо друг друга поняли.
Ася стала быстро раздеваться. Рыжие волосы растрепались. Я тоже хотел ее так, что уже не раздумывал, каким будет наш секс – грубым, типичным или комичным. Вряд ли комичным. Знаете, есть девчонки, которые в постели норовят шутить, анекдоты вспоминают, что-то цитируют, и даже прикольно бывает, но это хихиканье портит что-то инстинктивное, животное что ли. Секс не должен остроумным казаться или интеллектуальным. Он не для умственной зарядки. И когда я понял, что Ася хихикать и упражняться в остроумии не собирается, мне очень легко сделалось. К тому же она заметно спешила.
Еще утром мы не были знакомы, и каждый чувствовал себя уютно в своей компании, а вечером колкие, быстрые ласки вырвали нас из привычной среды обитания и пришпилили друг к другу, как засушенных жуков – живых и ярких снаружи и мертвых внутри. И когда мы замерли, мне перестало казаться, что она спешит. Или она перестала спешить. Попросила у меня сигареты и стала курить в постели.
– Он не любит, когда девушки курят.
Я тоже закурил. В душ она не шла. Просто лежала, не касаясь меня больше, и курила.
– Знаешь, сколько раз я переезжала?
Я про какие-то другие разы подумал, еле сосредоточился.
– Сколько? – спросил из вежливости.
– Очень много раз. Очень. Я в маленьком городе родилась и в семнадцать лет уехала поступать в университет. И все, я никогда не была там с тех пор. Вместо этого жила на юге, потом вообще за границей, потом вернулась и разменяла еще несколько городов-миллионников. Долго искала работу в столице и ездила каждую неделю на собеседования, каждый понедельник просыпалась в поезде – не могла понять, где я, зачем, в каком направлении еду. И вместо работы всегда находила мужчин. Очень разных. Но в целом – одинаковых. Пожилых.
Иногда память выхватывает какие-то смутные картины, и я не знаю наверняка, было это со мной или не было, видела я эти улицы в своей жизни или в какой-то передаче по телевизору. Вчера по ящику показывали сад с кустиками в виде животных. Сергею очень понравилось. И я хотела сказать, что видела такой сад за границей, или даже – этот же сад, но не была уверена. Так же и с лицами. Не с теми, которые в фотоальбомах подписаны, а с второстепенными, которые снятся пятнами. Я потом думаю целыми днями, откуда могу знать этих людей. И могу ли их знать вообще. Когда ты подошел, мне показалось, что я тебя знаю.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать семь.
–
– Да, много.
Она снова закурила. Мне не хотелось говорить.
– Можем здесь до утра остаться? – спросила она.
– Можем. А папик?
– Он уехал.
И меня больше не тянуло ее обнять. Потому что это была совсем не та Ася, которую я видел утром в тумане. Это был я сам, вывернутый наизнанку.
– Замуж тебе надо.
– Я не выдержу. Знаю, что не выдержу. Без любви не выдержу. Ничего не прощу без любви, небритые подмышки не прощу, запах изо рта не прощу, лысину не прощу, прыщик на спине не прощу.
– И за деньги не простишь?
– За деньги стерплю. Но не прощу.
– Он нормальный.
– Да, он нормальный. Бывали хуже. Я знала, что ты меня поймешь. И спасибо, что понял. Это как профсоюз.
– Я этим не занимаюсь, – сказал вдруг я. – Случайно получилось. Чтобы телефон твой взять.
– А чем зарабатываешь? – она вдруг повернулась ко мне, сигарета замерла.
– Пишу.
– Да сейчас все пишут, но за это никому не платят.
Она резко села.
– Почему же ты согласился? Ты же говорил… для друга?
– А почему бы я отказался?
– Точно.
Я подумал, что она начнет собираться, но она снова легла.
– Все равно уже. Его два дня не будет. Надо пользоваться. Иначе можно с ума сойти. А так – как будто бы авантюра, приключение, все несерьезно, значит, и то, остальное, тоже несерьезно, и не стоит думать об этом. Это как весы раскачать. Жизнь нужно разнообразить. Думаю, он тоже… находит какие-то развлечения, кроме меня. Ты с мамой живешь?
– Да.
– Не позавидуешь.
– Почему? Мы почти не видимся.
Она засмеялась.
– Так женатые говорят: «Ну и что, что я женат? Мы почти не видимся». Но они видятся в постели – без вариантов. Хочешь, я познакомлю тебя?
– С кем?
– С женщинами… с бизнесменшами. Хочешь?
– Нет.
– Подумай. Ты хорошо подумай. Ты сможешь жить лучше.
– Обедать в «Шопене»?
– И это тоже. И снять отдельную квартиру.
– Ты серьезно?
Она, наконец, поднялась и стала одеваться.
– В ванную не пойдешь? – спросил я.
– Нет. Хочу тобой пахнуть.
Вызвала такси и уехала. А я остался в квартире Андрея. В воображаемой отдельной квартире.
– 3-
Андрей вернулся, когда я пил его кофе.
– Из-за тебя папашу полночи слушать пришлось.
– А мне Асю слушать пришлось.
– Лучше бы Асю.
К вечеру нужно было сдать статью о новой серии косметики. Статья предполагалась для сайта. В косметике я не очень разбирался, но мне выслали набор стандартных фраз. Формулировки были следующие: перламутровый блеск, кремообразная формула, экстракт плодов лили-пили, орех макадамия, восточный аромат амбры, запах состаренной замши, шлейф аромата сырого северного мха и т.п. Смысл этих выражений представлялся мне неясно, некоторые относились к духам и туалетной воде, некоторые – к косметике в целом.