Фрилансер от ксенологии
Шрифт:
— Нет, я… а знаешь, да, — неожиданно поменяла она решение и тайком сунула под стол кусочек мяса. — Я буду благодарна, если ты посидишь со Стариком У Двери во время подготовки к церемонии. Понимаешь, обычно это делают либо родственники, либо я сама, а тут просто некому, потому, что я тут выступаю и как что-то вроде родственника и в качестве хозяйки мероприятия. И хотя мне кажется, что мой друг уже в достаточной степени мысленно находится по ту сторону реальности, чтобы начать дёргаться по пустякам и тем самым сорвать церемонию, но мне будет спокойнее, если с ним кто-то будет, а ты ему вроде бы
Я откинулась на спинку стула и опустила глаза вниз. Под столом, обвиваясь вокруг его ножек, задрав хвост, кусочничала Бандитка. Вот зараза, а когда я пыталась утром её накормить, нос от миски воротила. Зато теперь понятно, кто тут прикармливает нашу кошару.
— Не вопрос. Что-нибудь ещё? — я подняла взгляд и, пожалуй, слегка удивилась: неужели здесь нет каких-нибудь родственников, друзей, приятелей, просто хороших знакомых, которые могли бы побыть со Стариком в этот ответственный момент? Но перечить и переспрашивать не стала. В конце концов, почему бы и нет? Этот драхх мне понравился, а уж если и он сам не будет возражать против моей кандидатуры, то всё будет просто отлично.
— Да нет, с остальным я, пожалуй, сама справлюсь, — и под стол отправился ещё один кусочек лакомства.
Всё время до обеда я бродила по верхним уровням террас, стараясь, с одной стороны не мешаться под ногами у озабоченных подготовкой праздничных приёмов драххов, а с другой, выбирая наиболее удобное место для съёмки. Эх, мне бы сюда оборудование посерьёзней, хотя бы полупрофессиональное, а то у моего наручного коммуникатора функционал ограничен. Хотя с другой стороны, не факт, чтобы мне разрешили бы им воспользоваться. Дозволения на съёмку-то я ни у кого не спрашивала.
Зато пополнила свою копилку данных, фактов и впечатлений. Сегодняшние утренние церемонии были совсем не похожи на то феерическое празднество, свидетелем которому я стала прошлым вечером. Меньше, спокойней и церемонней, и с меньшим количеством гостей-участников. Зато и видно всё значительно лучше, особенно тот момент, когда главное действующее лицо сбрасывает свои лёгкие, струящиеся одежды, аккуратно перебирается в кадку и замирает на месте. Теперь уже навсегда. Однако, что там с ними происходит, разглядеть в подробностях мне не удалось и оставалось только надеяться, что на послеобеденной церемонии я буду находиться достаточно близко, чтобы увидеть все стадии перерождения.
В увитую ползучими растениями беседку я входила с некоторым трепетом. Вреде бы простое задание: посидеть-поболтать с виновником торжества, чтобы он вдруг не почувствовал себя одиноким и покинутым, однако когда дело дошло до выполнения поручения, я засомневалась. О чём вообще можно говорить с существом, готовящимся покончить с этой прекрасной жизнью и начать принципиально иную?
Зря беспокоилась и заранее подбирала фразы, с которых можно было бы начать разговор. Стоило мне только оказаться на пороге беседки, как я замерла, стараясь не только не двигаться, но и не дышать. Старик У Двери неподвижно, подобрав под себя ноги, восседал на «стуле невесты». Знаете что это такое? Конусообразная подставка, на острие которой установлено сиденье. Крайне неустойчивая конструкция. Одно лишнее движение — и этот драхх летит на пол с почти метровой высоты.
— Что? — он раскрыл непроницаемо-чёрные глаза и с любопытством уставился на меня. Я осторожно выдохнула. Сидит — не шатается. Может, это я сама себе страшилок понавыдумывала, а на самом деле сиденье намертво приделано к конусу?
— Вам компания не нужна? — брякнула я самую дурацкую из всех возможных фраз.
— Мне сейчас уже почти ничего не нужно, но ты всё равно проходи. Мне уже не так много осталось и не стоит упускать возможность познать нечто новое, — он чуть склонил голову, невесомый сиреневый пух на голове всколыхнулся волной.
— А мне самой спрашивать у вас что-нибудь можно, или не стоит? — этот вопрос занимал меня и раньше, но Мара, когда я его ей задала, только отмахнулась, мол, это не имеет никакого значения.
— Спрашивай, если тебе хочется.
А мне хотелось, мне ещё как хотелось. Вот только как выразить словами всё то, что меня в данный момент интересовало? Начнём с простого.
— А почему здесь, с вами нет никого из сородичей?
— Родные далеко, и я имею ввиду не только расстояние, — молочно-белая кожа лица его даже не дрогнула. — Я хочу остаться здесь, в Доме Мечты.
М-м? Наверное, это одна из местных заморочек, по поводу того, кому и при каких условиях должны принадлежать диххи. И, если я правильно поняла, то именно поэтому здесь сейчас нет никого из друзей-приятелей.
— Почему?
— Почему я хочу остаться здесь с единственным и самым близким другом? Я думаю, это не нуждается в объяснении. Такие вещи должны быть одинаковы для всех рас.
Ответ из категории «почувствуй себя полной дуррой». Я устроилась на перилах (других сидячих мест здесь предусмотрено не было), уложила хвост на колени и принялась его наглаживать.
— Я думаю, ей тоже тяжело с вами расставаться.
В ответ Старик У Двери разразился длинной тягуче-непонятной фразой, которую мой лингворетранслятор перевёл мне как: «Я же никуда не ухожу, я остаюсь с ней». И было у меня обоснованное подозрение, что умная машинка просто не смогла адекватно передать смысл его речи. Уж слишком длинной была фраза для такого короткого перевода.
— Вы-то может и останетесь, но ей от этого не намного легче. Всё-таки это большая разница, когда друг молчаливо присутствует и когда с ним можно пообщаться.
— Пусть я буду молчать, но почему это должно помешать нам общаться? — он плавно повернул голову в мою сторону и опять уставился на меня непроницаемыми провалами глаз. Вообще-то, не так легко отследить на что именно направлен взгляд существа, у которого не имеется ни зрачка, ни радужки, но сейчас я ни на минуту не сомневалась, что именно на мне сосредоточено внимание Старика.
— Потому, что Мара не драхх, а человек и слышать вас она не будет, — напомнила я ему немаловажный факт. А вот о том, что наша общая знакомая считает верования драххов в лучшем случае мистификацией, упоминать не стала.