Фронтир
Шрифт:
Далее. Транспортировка Базы ещё не завершена, поэтому не забываем, что это основная цель сегодняшней операции, поэтому разведка врага должна по-прежнему оставаться в неведении о перемещениях за условной линией фронта. Осталось самое сложное — силовые щиты заметно истощены, и ресурс машин не бесконечен, нужно аккуратно, как на учениях, свернуться и отступить. Личную работу с манипулами оставляю на ваше усмотрение.
Надеюсь всех вас увидеть завтра на разборе полётов в куполе Капитанского Отряда.
Брифинг окончен».
Отряд был измотан до крайности, постоянные перемещения с фланга на фланг лишали меня остатка чувства ориентации
В каналах связи царила тишина. Все вымотались. Я даже не мог припомнить, когда в последний раз с кем-то выходил на связь. Только сейчас, когда моя машина спокойно висела бок о бок со штурмовиками Капитанов в самом центре водоворота боя, я ощутил тишину. Здесь нельзя было вообразить, какой огненный дождь изливается на землю в десятке километров отсюда. Снег шипел на раскаленных бронеплитах, да вспыхивали вольтовыми дугами стыки в том месте, где направляющие силовых полей вплотную прилегали к выступающим частям моего «Баньши». Накачку экранов приходилось уже серьёзно беречь, сворачивая кокон до минимума, экономя на касательных попаданиях.
Не веря самому себе, я активирую область контроля связи.
Лишь бы она тоже отдыхала в этот момент…
В тот раз мне повезло.
Капрал Иреннис, на связи КО.
Её лицо, возникшее передо мной, было неестественно напряжено, почти перекошено.
У меня такое же. А может, и похуже.
Как вы там?
Держимся. А вы?
Тяжело ждать. А так, сейчас снова передышка, осталось километров сто пятьдесят.
Готовьтесь, похоже, скоро ваш ход. Береги себя.
Апро, сорр! И тебе счастливо.
Образ погас, напоследок вымученно улыбнувшись.
Я выдохнул и вернулся к текущим делам. Повторный прозвон энерговодов набортного вооружения. Да уж… этот блок готов — прямые попадания для штурмовика даром не проходят. Как глупо — из всего арсенала теперь функционирует всего четыре установки. Бой не пощадил мою «Баньши». Анализаторы систем авторемонта давали «серые» результаты по всем каналам — регенерация лишь на Базе, хорошо, что всё штатно заглушено. В чудовищном пекле сражения не выдерживают даже сложнейшие системы авторемонта. Торчащие оплавленные обрубки насекомообразных конечностей — вот верный сигнал тому, кто считает, что даже самая мощная броня позволяет совершать ошибки.
Третья смена! Вернуться в бой, к нам идут.
Активировать ходовую. Тактику на основную виртпанель.
Я вновь обрел дар управления машиной, по короткой дуге выходя на курс, и поспешил присоединиться к ребятам, находившимся в самой гуще боя.
Продолжим.
Залп, уход, доворот, блок, удар!.. всё в жутком карусельном темпе.
До отупения, до полного исчезновения страха, до океана ярости, плавящего твой мозг.
На момент поступления сигнала к началу движения Отряд потерял двенадцать машин — больше, чем за последние полгода.
Хуже было другое.
Совсем другое.
Девять человек
Они остались просто набором атомов, подвешенным в пустоте космоса, как и вся остальная неживая, и потому никому не нужная материя.
Атомная дрожь. Бесконечность, возведенная в неизмеримую степень. Мрак-свет, чудесный коллаж фантомов, несущихся из ниоткуда в никуда. Атомы просто существовали. Им не было дела до того странного понятия, которое называется нашей вселенной. Отсюда, изнутри, всё выглядело совершенно иначе. Нет горя, нет радости, боли и счастья. Есть только атомная дрожь и вероятность состояния. Голая математика сгустков энергии не скрывала под собой ничего особенного. Только бесконечность сочетаний квантовых бездн превращала нечто в реальность. Это в нашем мире вакуум космоса был разорван всплеском чудовищных энергий. Распоротое пополам пространство задрожало и на свет появились огромные структуры, порождения нашего и не нашего миров. Все завертелось в эйфории осколков частиц и гибнущих душ. Продукты тысячелетних цивилизаций, продукты миллиардов лет эволюции сражались за право устанавливать свои законы над частицами этого кусочка пространства. И разве атомам не все равно, куда кинет их очередная флуктуация, и есть ли у неё разумное начало. Есть ли у тех фантомов душа…
Да что душа, тот же фантом.
Что бы ни происходило в макрокосме, здесь от него оставалось лишь дрожание атомов. Говорят, и оно когда-нибудь прекратится, но, между нами, это будет нескоро, а до тех пор…
Симах Нуари зябко повел суставами крылий, преодолевая последствия сгущения. Тяжело чувствовать себя буквально смертным. Неприятное ощущение возникло сразу после беглого взгляда на план сражения. Кандидат как всегда оказался в самом пекле, при существенном превосходстве сил врага. Однако он умело руководил своим Легионом и успел значительно продвинуться в глубь чужой территории. Он добился своего и теперь, когда силы его всё же иссякли, а они всегда кончаются, рано или поздно, ему следовало отступить, перегруппироваться, отремонтировать парк машин и ринуться дальше делать своё дело, пусть не сразу, но победа была близка. Всё грамотно, расчётливо и чётко. Но судьба подчас губит даже лучшие таланты, будь они хоть сколько гениальны в своих планах.
Сегодня она приготовила им обоим такую проверку на талант и везение воина, что не пожелаешь и последнему ракшасу, кажется, так в террианской мифологии звали демонов-людоедов.
Нельзя сказать, чтобы Симах Нуари привык о чём-то жалеть или что-то просить у судьбы, нет. У Тсауни в словаре не было такого понятия, как «сожаление».
Просто сегодняшний день может многое изменить в истории Метагалактики, а ему, Симаху Нуари, не дано и толики сил, с помощью которых на эти последствия можно было бы хоть как-нибудь повлиять… От него сегодня ничего не зависит, разве что от Кандидата.
Повинуясь сухой команде, флот Тсауни ринулся на врага.
— Дядя Вано, ты мне скажи, почему на Изолии так мало дней с плохой погодой. Мне здесь постоянно чего-то не хватает. Маленькой грозовой тучки у горизонта. Эти красоты кажутся приторными, источенными сотнями лет спокойного любования. Сюда бы грозу, бурю! Чтобы мы не сидели вот так, свесив ноги, не рыбачили, тихо переговариваясь, а кричали бы в голос посреди штормящего моря.
— Ох уж мне эти молодые да скорые! Всё вам шуму подай, тишина их не устраивает.