Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего
Шрифт:
А если документы в порядке, визит его зряшным будет. Хорошо бы наблюдение за подозрительной квартирой установить, да где топтунов взять? У них в райотделе один только по наружному наблюдению и задействован на серьёзных делах. Андрей на куске бумаги адрес записал, стоит квартиру в паспортном столе проверить – кто прописан, с участковым поговорить, нет ли данных на жилище. Начал спускаться с этажа, вышел во двор, а из арки выворачивают двое блатных. Кепки-восьмиклинки, прикид характерный, пальцы в наколках, взгляд наглый. Видно – опытные, поскольку в Андрее
– Стоять! Милиция!
Уголовники кинулись убегать. Один на ходу револьвер выхватил, пальнул в Андрея, промазал. Ага, нападение на представителя власти, можно самому оружие использовать. «ТТ» в кармане, патрон в стволе. Выхватил, большим пальцем курок взвёл, выстрелил сначала в бандита с оружием, в грудь. Бандит рухнул, а второй вот-вот арку минует. Надо не дать ему уйти, выскочит на улицу, там стрелять невозможно, можно случайных прохожих зацепить, потом заморишься объяснительные писать. Андрей выстрелил убегавшему в ногу, мужчина рухнул, заблажил:
– Мусор поганый, ты чего же это делаешь? Я только от хозяина откинулся, чистый.
– А убегал зачем, стрелял?
– Это не я, я его не знаю, в первый раз вижу.
Раздалась трель свистка. Под арку вбежал дворник. Когда случалось происшествие, таким сигналом вызывали постовых милиционеров.
– Кто стрелял?
– Я из уголовного розыска.
Андрей показал удостоверение.
– Звони в райотдел милиции, пусть подъедут. И скажи – раненый есть, «Скорая» нужна.
Он обыскал труп, во внутреннем кармане пиджака обнаружил справку об освобождении, Иркутлаг. Стало быть из Сибири добирался, судя по дате справки – две недели. Андрей подошёл к раненому, обыскал.
– Ты чего творишь? – заорал бандит.
– Будешь орать, вторую ногу прострелю, – пообещал Андрей.
Оружия при раненом не оказалось, зато справка об освобождении была и тоже из Иркутской зоны.
– Говоришь – в первый раз его видел? Да вы сидели вместе!
– Наверное, в разных бараках. Начальник, в больничку бы мне.
– Не сдохнешь, а и сдохнешь, невелика потеря. Куда шёл?
– Бирюк говорил, знакомые у него в этом доме есть, туда шли. Ночевать где-то надо.
В справке у убитого написана именно такая фамилия – Бирюк.
– Вам обоим запрещено ближе ста километров от Москвы появляться!
– Не помню, запамятовал.
– В какую квартиру шли?
– Не знаю, он вёл.
Послышался шум мотора, к арке подъехала милицейская полуторка. Из кабины выпрыгнул Феклистов, а из крытого брезентом кузова двое оперативников.
– Чего у тебя, Фролов, опять стрельба?
– Вон тот в меня первым стрелять начал. Револьвер рядом с телом лежит.
– Откатаем пальчики, проверим.
– Оба две недели назад освободились из Иркутлага.
Феклистов к раненому обратился:
– Куда направлялись?
– Я вашему оперу говорил уже, у Бирюка знакомые здесь. Начальник, кровью истекаю.
К милицейской полуторке подкатила «Скорая помощь».
– Пименов, едешь с раненым в больницу.
– Чистый я, начальник, только приехал. За что конвой? – заблажил.
Андрей Николая в сторону отвёл.
– Помнишь случай, когда я домушника упустил, только чемодан с наворованным в отдел доставил?
– Конечно.
– Я случайно встретил его, проследил. Он в тот подъезд зашёл, семьдесят четвёртая квартира. Не туда ли эти двое направлялись?
– Пойдём, проверим.
В «Скорую» уже грузили на носилках раненого уголовника. Поднялись оперативники на этаж, позвонили в дверь.
– Кого принесло? – голос из-за двери.
– Открывайте, милиция.
Дверь открыли, на пороге пенсионер.
– Проверка документов! Паспорт! Есть кто в квартире?
– Один я, можете проверить.
Хозяин отошёл в сторону, оперативники вошли, осмотрели квартиру. Никого не было, но на столе стояли четыре стакана, несколько тарелок с остатками еды, пустые бутылки из-под водки и пепельница, полная окурков, причём от папирос разных марок.
– Гости у меня были, разве запрещено?
– Нет, конечно, – кивнул Феклистов.
Он просмотрел паспорт хозяина квартиры. Прописка в порядке, вернул. Когда вышли на лестничную площадку, Феклистов сказал:
– Сидел хозяин-то, паспорт особой серии. А гости его разбежались после выстрелов. Я видел дверь к запасному выходу. Через неё выскочили. Занятная квартирка.
– Полагаю, убитый сюда и направлялся.
– Участковому скажу, чтобы присмотрелся да заглядывал сюда почаще.
У оперов руки чесались квартиру обыскать, наверняка кое-что интересное обнаружили бы – вещички ворованные, что по сводкам проходили, или оружие. Да ордера на обыск нет.
Машина с опером и трупом уже уехала. Рабочее время уже закончилось, и оперативники разъехались по домам на трамвае. Утром, по обыкновению, на планёрку собрались в маленьком кабинетике Феклистова.
Обычно начальник угро зачитывал сводку о криминальных происшествиях, ориентировки, потом определял задачи. Феклистов начал сводку зачитывать, как затрезвонил телефон, причём не городской, а внутренний. Николай Иванович послушал, ответил:
– Понял, выезжаем.
Планёрку сразу прервал.
– Всем с оружием в машину! В Можайском тупике склад грабят. Вахтёр успел в отдел телефонировать.
Сотрудники повскакивали с мест, кинулись в комнату оперативников – куртки набросить, пиджаки, чай, не лето ещё. Оружие обычно при себе держали, в кобурах, в карманах, кому как нравилось. И бегом, перескакивая ступеньки, во внутренний двор. Водитель Соломенцев уже мотор завёл. С ходу в кузов, Феклистов в кабину на пассажирское сиденье. Полуторка сразу рванула с места. На грузовичке обозначений нет, Соломенцев на перекрёстках проскакивал лихо, сигналя клаксоном. Оперативники оружие проверяли. Если отважились грабить белым днём, то не один человек, как правило, большая банда и наверняка с оружием. После нескольких поворотов грузовик резко затормозил.