Фронтовик. Убить «оборотня»
Шрифт:
– Товарищ милиционер, заберите у раненого оружие и документы.
Андрей вытащил из судорожно стиснутых пальцев Гиви револьвер, понюхал ствол. Кислого порохового запаха не было, все каморы в барабане полны, значит – оперативник ни разу не успел выстрелить в ответ. Вместе с револьвером он опустил в свой карман и удостоверение Гиви.
Тем временем врачи успели ловко разрезать рубашку Гиви и стали его бинтовать, затем уложили раненого на носилки.
Андрей помог снести раненого
Едва они погрузили раненого, и врачи забрались в кузов санитарной полуторки, как она сорвалась с места и, распугивая прохожих пронзительным воем сирены, выехала на улицу.
Андрей подошел к Василию Федоровичу и протянул ему удостоверение и револьвер Гиви.
Начальник прокрутил барабан:
– Выстрелить не успел, – сделал он тот же вывод, что и Андрей. – Рассказывай, как было.
Андрей пояснил, что Гиви распорядился проверять квартиры поодиночке – так было бы быстрее.
Выслушав его, Василий Федорович сплюнул с досады:
– Учишь вас, учишь! Ну – пацаны, ей-богу! Ладно, хоть этого не шлепнул. Поехали, допросим.
Но ехать Андрею не пришлось. В коляску мотоцикла усадили раненого бандита, водитель и начальник уселись на мотоцикл. Для Андрея места не нашлось.
– Ладно, тут два квартала, пробежишься, – сказал начальник.
– Э, так не пойдет! – заупрямился бандит. – Я ранен, кровью истекаю.
– Ты, гнида, моли бога, чтобы мой опер выжил!
Мотоцикл фыркнул, выпустил сизый дымок и выехал со двора.
Андрей поплелся в отделение – чего теперь-то бежать? Раненого перевяжут, пока он спокойно дойдет. Вот же не задался день! Намылят ему шею! Оперативник ранен, бандит едва не ушел. Хотя старшим в их паре был Гиви, спрос должен был быть с него, Андрея, и он чувствовал себя виноватым.
Когда он пришел в отделение, бандита уже перевязали и начали допрашивать в комнате начальника. Протокол писал Сергей, а Василий Федорович, расхаживая по комнате, смолил папиросу.
Андрей молча вошел и пристроился в углу на жестком стуле.
Как оказалось на допросе, к краже стрелявший отношения не имел. С его слов, он первый день сегодня, как заявился к знакомой, а тут проверка паспортного режима. У него же, кроме справки об освобождении из лагеря, при себе – ничего. Да и жить он должен не ближе ста километров от столицы.
– Тогда зачем стрелял? – жестко спросил начальник.
– С перепугу.
– Сейчас откатаем твои пальчики и посмотрим, где ты успел напакостить. А доселе посидишь в камере предварительного заключения.
– Чист я, начальник!
Неожиданно Василий Федорович крепко схватил его за нос, стиснул и поднял вверх:
– Ты моего сотрудника ранил и чистым себя считаешь? Незаконное ношение
Начальник вызвал конвой, и бандита увели в камеру.
– Слышал?
– Слышал. Врет, поди.
– Конечно, врет. Ты садись, пиши рапорт – что и как произошло. А потом снова в Кривоколенный переулок пойдешь. Напарника дать не могу: у меня всего трое сотрудников осталось, а дел полно.
Андрей добросовестно накарябал рапорт – сколько выстрелов сделал бандит, как он его ранил при задержании. Не забыл и упомянуть о том, что Гиви не успел сделать ни одного выстрела.
Начальник пробежал рапорт глазами, хмыкнул:
– Иди с моих глаз. Вечером доложишь об успехах.
Андрей с облегчением вышел.
Он добросовестно опросил жильцов дома, однако ничего нового или заслуживающего внимания не услышал. Единственное, в чем он убедился – посторонние лица к жильцам в это время не приходили: никто не вызывал «Скорую», не привозил мебель, не приглашал сантехников. О чем он с облегчением и доложил вечером начальнику.
– Зато у меня для тебя есть новости, – сказал Василий Федорович. – В Балашихе, на барахолке оперативники обнаружили, по нашей ориентировке, похожие подсвечники. Возьми подробную опись, изучи и завтра с утра езжай к ним. Если приметы сойдутся, крути продавца.
– Понял.
Андрей уже устал, но знал, что дело превыше всего. Он прошел в кабинет оперов, достал оперативное дело о краже и стал его изучать. Там было даже фото одного из подсвечников, которое сделал хозяин за год до кражи. Обратил внимание на особые приметы: на одном из подсвечников с тыльной стороны подставки была глубокая царапина, другой подвергался ремонту и был слегка виден шов от припая.
Утром он выехал в Балашиху на электричке. Местные оперативники только закончили планерку и встретили коллегу приветливо. Один из них достал из шкафа два подсвечника:
– Смотри.
Андрей взял подсвечники в руки, повертел, внимательно рассматривая. Особые приметы сходились. Подсвечники были украдены у коллекционера в Кривоколенном переулке – это не вызывало сомнений.
– Продавца допросили?
– А как же! Только толку с этого никакого, сам знаешь. Говорил, что купил подсвечники у неустановленного лица и сам хотел на перепродаже заработать. Раньше ни в чем противозаконном замечен не был, взять не за что. Ему даже сто шестьдесят четвертую статью о скупке краденого вменить нельзя, он утверждает, что не знал о том, что вещи краденые.