Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

Крафт Герберт

Город жил прифронтовой жизнью. В пустом зале раз­местился фронтовой театр и заботился о досуге, в то время как в Донбассе русские и немцы продолжали ата­ковать друг друга, чтобы улучшить свои позиции или за­хватить пленных. Когда вечером при аншлаге доноси­лись залпы артиллерии противника, ни актеры, ни зри­тели даже не поворачивали головы.

С родины я получил стопку писем. Это была почта, скопившаяся за все время наших подвижных боевых действий. Естественно, письма от Элизабет были для меня самыми важными. Я наслаждался каждой их строч­кой и буквой. Один товарищ

как-то пошутил:

— Гляньте-ка, Крафт опять учит свои письма наи­зусть.

И это было именно так.

В середине весны курсантов отправили в небольшую чистую деревню западнее (Белгорода. С другими я стоял на квартире в крестьянском доме у приветливых хозяев. Мы жили в одной из комнат, спали на куче соломы. Меж­ду нами и местными жителями не было ни злобы, ни не­нависти. Из квартировавших десяти человек половина находилась на службе, занятиях или выполняла пись­менные работы, в то время как остальные были заняты на полевых и строевых занятиях. Поэтому крестьянской семье от квартирантов не было тесно.

По воскресеньям у нас был выходной. Когда у меня скапливалось достаточно зачитанных писем от Элиза­бет, я их перевязывал шнуром и отправлял на родину. Когда состаримся, достанем их, перечитаем, вспомним молодость с ее красотой и огорчениями.

Случайно Мик оказался в соседней деревне. Он рас­сказал мне о гибели нашего друга Цигенфуса, попавше­го к русским в плен и убитого ими.

Из «стариков» набора 1938 года почти никого не осталось. Куда ни глянь — всюду новые лица. На некото­рых война не успела наложить свой отпечаток. У дру­гих — серьезность в глазах, как знак тяжелых пережива­ний. Скольким молодым снова удастся увидеть свой дом? Ведь в России так много места для наших могил.

Подготовка младших командиров была жесткой и полностью основанной на опыте предыдущих кампа­ний. Прежних шаблонов уже не было. Руководитель курса унтерштурмфюрер Пац во время подготовки уде­лял исключительное внимание тому, чтобы из заданной обстановки каждый мог сделать свои собственные пра­вильные выводы и самостоятельно принять решение. Времена расписанного обстоятельного командного языка для него прошли. Дослужившись до командира роты, он продолжал говорить «по-староавстрийски». Стало обычным, что командир роты обращался к своим людям на «ты», чтобы формально подчеркнуть общ­ность интересов в боевой обстановке. Однако такого поведения младших по отношению к старшим еще ни­кто не допускал. Дисциплина от этого ни в коей мере не страдала.

После четырехнедельной подготовки я перед прове­ряющими офицерами из штаба полка командовал отде­лением в составе взвода, выполнявшего задачу штур­мовой группы. Потом я руководил моторизованным разведывательным дозором, выполнявшим задачу раз­ведки дорог и моста (я мог бы его еще и взорвать!). Все это я умел. На третий день я должен был проводить за­нятия с ротой: подготовленное занятие по устройству вооружения и неподготовленный десятиминутный до­клад «о перчатке». Последний мне не удался. В конце концов я закончил курс с отличием и мне обещали дать трехдневный отпуск.

Всеобщее одобрение я снискал, когда во время учеб­ного штурма полевых укреплений вместо

команды: «Первый номер, прямо сто, дзот противника. Огонь по амбразуре все время штурма!» крикнул: «Ханнес, иди сторонкой туда вперед, выбери позицию для твоего «шприца»! Когда пойдем в атаку, сыпь хорошенько вон по той амбразуре! Но не стреляй по нашим задницам! Будь внимателен. Эй, Густ!Сцепи три ленты вместе, что­бы стрелять без перерыва. И прикрой нас сбоку! Пойде­те за нами по моему знаку!» Такая была команда моим первому и второму пулеметчикам.

Штурмбаннфюрер Кнёхляйн не был доволен моим решением, так как оно позволяло мне на некоторое вре­мя уйти из его подчинения. Я надеялся, что где-нибудь в полку удастся получить должность погибшего команди­ра отделения. А остаться с ним значило, что однажды придется погореть. Даже железные кочережки перего­рают, если их постоянно суют в жар.

В день моего возвращения в батальон наиболее от­личившиеся товарищи получали награды. Унтерштурм-фюрер Герр за обеспечение связи с авангардом диви­зии «Рейх» получил Железный крест 2-го класса. Мне дали «Знак заслуженного водителя в бронзе». После всех рискованных дел я мог ждать и чего-нибудь лучше­го. Значит, здесь «что-то было»?

Один из трех дней отпуска «при части» я провел в го­стях у Мика, с которым поделился мыслями о моем бу­дущем.

— Жаль! — сказал он сухо. — Есть ли какое-нибудь звание получше, чем роттенфюрер? — Это прозвучало почти как прощание, как отдаление от меня с моим но­вым положением.

— Мик! Я служу уже пять лет под Кнёхляйном и все еще роттенфюрер! Я что, еще семь лет должен им оста­ваться?

Прежде чем проститься с ним, я его спросил:

— Почему ты не подал рапорт на курсы унтер-офицеров? Ты же тоже служишь с 1 мая 1938 года?

— Без меня, старый друг. Я подписался только на че­тыре года службы, а они давно прошли. Кроме того, тебе сильно повезло, что ты смотришь на картошку сверху, а не снизу, как Бфифф, Буви, Циги и все остальные. Или ты думаешь, что еще сможешь выбраться живым из все­го этого дерьма?

Через несколько дней Мик перешел в расчет легкого пехотного орудия и одновременно со мной покинул гильдию «бродячих шоферов». Он пошел в расчет к сво­им землякам из Зальцкаммергута. Это была компания «старых роттенфюреров».

Я же шел своим путем.

В САМОЙ КРУПНОЙ ДО СИХ ПОР БИТВЕ ТЕХНИКИ В ВОЕННОЙ ИСТОРИИ

Спокойные дни отдыха и по­полнения прошли. Потери в людях и боевой технике были возмещены. При этом постоянно фюреров (офи­церов), унтерфюреров (унтер-офицеров) и рядовых от­командировывали для формирования новых дивизий войск СС. Это ослабляло боевую мощь дивизии. Время боевой подготовки и сколачивания этих дивизий стано­вилось все короче, вооружение недостаточным. Народ для них набирали вовсе не из добровольцев, и даже не из немецких земель. Мы стонали, когда узнавали, что рейхсфюрер СС делает из наших войск, объединенных под добрым именем «войска СС»: отправляет туда даже уголовников, чтобы формировать из них новые дивизии. Почему они должны служить под этим именем, мы не понимали. Но это было только начало.