Фронтовые повести

Шарипов Адий

Она стала браниться все громче.

— Вам привет от Шуры, дети. А отец ваш жив и здоров, — торопливо сказал Иван Михайлович и, не попрощавшись, вышел.

— Никакой Шуры не знаем, — громко, в спину бургомистру, проговорил парень.

Через два дня в кабинет бургомистра вошла Валя Цвирко. Кроме Ивана Михайловича здесь сидели старосты из деревень, сонно считали мух на горячем подоконнике и ждали прихода коменданта — он должен был провести собрание насчет бдительности.

Девушка остановилась у двери, робко подняла руки к груди, сложила пальцы в пальцы

и спросила, не сможет ли господни бургомистр устроить ее на работу.

— Комсомолка небось? — спросил Иван Михайлович.

— Н-нет… Я из Западной Белоруссии…

— Полы можешь мыть? Или картошку чистить?

— Могу.

— Вышла бы замуж за офицера и беды не знала. Красивая девка, а пропадешь зря.

— А вы ее себе в женки возьмите, господин бургомистр, — хихикнул краснорожий староста в белой вышитой по-старинному косоворотке.

— Заработаю на приданое, а потом выйду, — тоненьким голоском продолжала девушка.

— А как тебя звать? — не унимался краснорожий. — Может, я тебя в своей деревне устрою?

Старосты уставились на смазливую девчонку.

— Нет, я хочу в городе, господин бургомистр, — продолжала тянуть Валя, ничуть не смущаясь хамских взглядов и подмигиваний.

— В городе так в городе, — решительно сказал Иван Михайлович. — Проходи к столу! Вот тебе бумага, вот чернила, пиши заявление: «Прошу принять на работу в столовую!..»

Валя прошла к столу, села на краешек стула, взяла ручку, стала ее грызть, глядя в потолок.

— На имя директора.

Валя, мучительно морща лоб, стала водить пером по бумаге.

— Посмотрите, господин бургомистр, правильно? Иван Михайлович взял листок, далеко отведя его от лица, прочитал: «Сегодня в десять вечера зайдите к нам».

— Правильно, девка, правильно. Была бы ты парнем, взял бы тебя писарем. Пойдешь к директору и подашь бумажку. Я тут пишу: согла-сен!

Валя взяла «заявление» и пошла к двери. Неожиданно дверь отворилась, и на пороге появился Дитер фон Гаген собственной персоной. Валя застыла перед ним с бумажкой в руках. Увидев коменданта, старосты поднялись, задвигали стульями, и это громкое внимание отвлекло коменданта от девушки. Оглядев ее с головы до ног украдкой, чтобы старосты не приняли коменданта за женолюба, майор прошел к столу.

Иван Михайлович достал платок и с облегчением вытер мгновенно вспотевший лоб.

…В десять вечера Сергей встретил Ивана Михайловича возле своего дома.

— В хату не пойдем, чтобы мать не знала, — горячим шепотом предупредил юноша.

— Хорошо, Сергей, не пойдем, — согласился Иван Михайлович. — Я думаю, тебе не надо объяснять, кто я такой, ты сам понимаешь.

— Мы считали вас… ну, сами знаете. А потом засомневались, когда немцы Белякова повесили. Это ведь был гад ползучий, на фашистов работал. Они же его своими руками и задушили.

Прошли в глубь двора, сели в тени сарая. Было темно и тихо.

— Сережа, нам поручено вывести из строя те машины, которые стоят на вашей автобазе. Сколько их там?

— Штук шестьдесят.

— Надо их так подремонтировать,

чтобы ни один мастер не мог собрать.

— Было бы чем! В любую минуту! — горячо сказал парень. — У нас там все свои.

— Надо из всех выбрать одного, но самого верного. Есть такой?

— Найдется. К примеру, молодой, из пленных красноармейцев. Все время зубами скрипит, ждет не дождется чего-нибудь натворить. Мы с ним вдвоем заложим, нам лишь бы какую-нибудь пилюлю иметь. Под капот — и порядок.

— Вот за этой пилюлей придется сходить в лес. Лучше всего это сделать Вале, за ней никто не будет следить.

Возьмет какую-нибудь тачку и поедет за хворостом. В километре от города свернет с дороги палево, в лес. Там ее будет ждать женщина по имени Тамара. Валя должна сказать: «Я из школы». Тамара ответит: «Я учительница»— и передаст мины. Валя привезет их домой, а дальше ты уж сам постарайся. Сделать это надо в ближайшие три для. Если не успеете подложить — важное дело будет сорвано: немцы тоже не дремлют. У нас в городе не было еще пока настоящего грома, поэтому они не особенно бдительны. Надо одним махом и там и здесь! Если мины заложите хорошо и будете уверены, что взрыв неминуем, уходите с тем парнем в лес. Дорога та же, пароль тот же.

…Весь день в проводах заунывно пел ветер. К вечеру он стих, небо густо заволокло тучами, а к полуночи полил дождь и снова между домами зло заметался ветер, разбрызгивая дождевые струи, разгоняя все живое. Заскулили собаки, замычали коровы, словно чуя беду…

Покрывая шум дождя и ветра, один за другим загремели взрывы. В комендатуре дежурный унтер-офицер, продирая сонные глаза, ошалело заметался от окна к окну, не в силах понять, что за выстрелы, что за гром и в какой стороне. Он вылетел на крыльцо. Подскочивший к дежурному солдат сообщил, что это не гром, а самые настоящие взрывы и раздаются они в стороне автобазы.

Когда мотоциклисты примчались к воротам автобазы, их встретил испуганный часовой. До приезда мотоциклистов он стоял на противоположной стороне улицы и боялся подойти к воротам. Солдаты вбежали на территорию автобазы и, приставив автоматные приклады к животам, начали простреливать углы.

Машин не было. Вместо стройных рядов — капот к капоту, кузов к кузову — под лучами фонариков поблескивали слюдяные осколки ветровых стекол, темнели изуродованные капоты, беспомощно выгибались бензо- и маслопроводы искореженных взрывом моторов.

Людей на автобазе тоже не было.

Утром Иван Михайлович пришел на работу свежевыбритый, выспавшийся, бодрый и сразу сел за бумаги. Раньше обычного раздался телефонный звонок.

— Господин Емельянов? Немедленно зайдите ко мне!

— Слушаюсь, господин комендант!

По дороге Иван Михайлович еще раз перебрал в памяти все детали последних дней, все встречи и разговоры — ничего предосудительного не было в его поведении, ничем он себя не выдал. Хуже, если ночью задержали кого-то из подрывников, успели допросить и что-то выведали. Как бы там ни было, к коменданту бургомистр вошел совершенно спокойным.