Фрося. Часть 2
Шрифт:
И она горько рассмеялась:
— Скоро каникулы, что ты будешь делать во время их, помнится, собиралась в студенческий стройотряд?
Я сомневалась раньше, стоит ли тебе туда ехать, а теперь уверенна, стоит и очень даже.
Итак, начнём сначала — в иудаизм или как там это называется, можешь вступать или готовиться.
Я со своей стороны на этот счёт препятствий чинить не буду, там ты только ума наберёшься, а бога ещё никто не отменял, не считая коммунистов.
По мне, можешь, как и раньше ходить в синагогу,
Завтра я пойду к Пинхасу и мы с ним эту тему обсудим.
В ближайшие дни подавай заявку в стройотряд, физическая работа и свежий воздух тебе не навредит.
Что касается твоего парня, ты позволишь мне с ним поговорить или сама объяснишь ему, что хочешь всё же стать врачом, а не подзаборной бродягой или корячиться на моём огороде…
Фрося била словами наотмашь, не жалея хрупкую девичью душу, она понимала, что только этой жестокой правдой сможет удержать от пагубного влечения свою заблудившуюся дочь.
Она смотрела на растерянное лицо Анютки и было видно, что та, что хочешь, могла ожидать, услышать от матери, но только не такой исповеди, не таких голых фактов, против которых не было аргументов.
Вся романтика навеянная в их группе, все громкие декларации и призывы потонули в жёстком тоне матери.
Там, в той группе была, теперь она вдруг осознала, безнадёжность и мнимая борьба, заранее обречённая на провал.
Фрося, видя, насколько сильно расстроилась дочь, вдруг смягчила голос:
— Анютка, не принимай за любовь восторг юной души, поезжай на каникулы со студентами и там, вдали от этого парня проверишь свои чувства.
А, когда вернёшься, тебя ожидает тяжёлый последний курс в университете, если не передумаешь, то учёба в синагоге, вот только беда, придётся мне свиней всех извести, а иначе и дом ко мне не зайдёшь…
И она откинув голову, неожиданно от души рассмеялась.
Аня не поддержала смеха матери даже не улыбнулась:
— Мам, не надо тебе встречаться с Мишей, я сама с ним поговорю, всё выложу ему начистоту, о чём ты мне сейчас сказала.
Я очень хочу стать врачом, и ты меня серьёзно напугала, я поняла, что ты права, ты во всём права, а я дура, романтическая дура…
И редкий случай, Аня заплакала…
Глава 11
Фрося не спешила, успокоить расстроенную дочь, она знала, что иногда нужно и поплакать, особенно им, бабам.
Аня продолжала всхлипывать, иногда поднимая зарёванные глаза на мать и та, наконец, смягчилась:
— Всё, хватит Анютка, горя никого не произошло, просто ты начинаешь по-настоящему взрослеть.
У меня детство закончилось, когда мне было восемнадцать лет, у тебя попозже, а именно — сейчас.
Наступает пора, когда нужно принимать самостоятельные решения
Хорошо, когда рядом с тобой есть люди, которые вовремя подскажут, одёрнут или направят, но всё равно, решение жизненноважных вопросов только за тобой, потому что твоё будущее зависит от того, какое ты сама выберешь направление сегодня.
Доченька, я ничего не имею против этого Миши, как человека, он сам выбрал свой путь, кроме того, у него нелёгкая судьба и чует моё сердце, что его горести ещё не закончились.
Свяжешь или нет, ты с ним свою жизнь, от меня это очень мало зависит.
Что ты чувствуешь по отношению к нему мне понятно, а вот, что он думает о будущем своём, твоём и может быть совместном вашем, я не знаю.
Конечно, если ты не хочешь, чтобы я с ним встречалась, то не надо, но я хочу услышать от тебя внятный ответ на мои предложения, предупреждения и рассуждения о твоём ближайшем, и не только, будущем…
Аня вдруг порывисто поднялась со стула, уселась, как в детстве к маме на колени, обняла её за шею, уткнулась лицом в волосы, ещё немножко повсхлипывала и притихла.
Фрося нежно гладила своей жёсткой наработанной рукой дочь по голове в чёрных кучеряшках, давая ей время успокоиться, сама она была совершенно спокойна.
К ней пришла уверенность, что в ближайшее время, ничего дурного её девочка не сделает.
Безусловно, она приняла правильную линию разговора, а от слёз у дочери только легче станет на душе, сколько она сама выплакала их в своей жизни и не вспомнить.
Вдруг Аня резко отстранилась, вскочила на ноги и заметалась по маленькой кухне, а затем резко остановилась напротив матери:
— Мамочка, мне нечего возразить, против твоих слов. Ты, безусловно, права.
С Мишей я разберусь сама, я не хочу, чтобы вы схлестнулись с ним в словесной перепалке, хотя я уверенна, что победу он не одержит…
И лицо её озарила улыбка.
— Завтра же я запишусь в студенческий стройотряд, но с раввином Пинхасом, ты, пожалуйста, всё же поговори на счёт геура, он лучше тебе объяснит что, зачем и почему.
Я обязательно стану врачом, потому что я этого очень хочу.
Мамочка, я не разочарую тебя, ведь ты столько души и денег вложила в моё образование.
Я постараюсь стать достойной памяти моего отца Меира и оправдать надежды мамы Ривы.
В ближайшее время обязательно напишу ей письмо, но отправишь ты в своём конверте, негоже мне светиться, как не хочешь, а это связь с заграницей и так за последний период наделала много глупостей.
Ты, абсолютно права, меня в следующем году ждёт распределение, а это тоже во многом зависит от моей лояльности и общественной активности.
Всё, мамочка, хватит обо мне, но только замечу, что сам Господь привёл тебя в эти дни в Вильнюс, боже мой, сколько я могла наделать ошибок!