Фрося. Часть 4
Шрифт:
— Марик, и впрямь, не рви ты мне и себе душу, разве может собака на ходу ухватить себя за хвост, а именно это ты сейчас пытаешься сделать.
Лучше расскажи, что у тебя нового, как развиваются вокруг тебя события?
Марк уселся тяжело на стул и глубоко вздохнул:
— Ах, Фросик, как твой сейчас отъезд не кстати.
Меня ведь уже попёрли с работы, как, впрочем, и Соню.
Старшая дочь, удивительно, но пока продолжает учится, она уже успокоилась и к моей радости налегла на английский язык.
На
Я не смею тебя об этом просить, но постарайся вернуться из Сибири пораньше, а то, может так случиться, что меня уже здесь не застанешь.
— Ты думаешь, что и на юг мы не успеем с тобой съездить?
Марк притянул к себе опечаленную женщину и приник к её губам затяжным требовательным поцелуем. Он оторвался и тяжело дыша быстро зашептал, глядя с любовью в её опечаленные глаза:
— Фросик, милый мой, Фросик, ведь я всё делаю для того, чтоб быстрей отсюда убраться, ОБХСС дышит в спину, если бы ты только знала, каких мне стоит усилий и денег, чтоб процесс моего дела затормозили, а отъезд ускорили.
Фрося широко распахнутыми глазами смотрела на любимого мужчину, не произнося ни слова, потому что ей больше нечего было ему сказать.
— Фросик, Фросик, ну, что ты смотришь так на меня, будто расстреливаешь из двух стволов сразу, я же с тобой предельно честен.
Ведь если заметут меня, то и тебя следом, и пойдёшь за мной, как соучастница.
Пойми, когда раскрутят наши гешефты и на месте не будет главного организатора, то, возможно, всё спустят на тормозах.
— А, если не спустят?
— Тогда не задумываясь вали всё на меня, ты ведь в наших делах только прогулялась по верхам, мало кого и что знаешь.
— Не могу сказать, что успокоил, ведь я за себя особо не боюсь, у меня же Сёмка такой ещё неустроенный.
— Фросенька, я всё делаю для того, чтобы тебя огородить от нашего неподкупного правосудия.
Всё, конечно, предположить и обезвредить трудно, но я выстроил высокую и, на мой взгляд, надёжную пирамиду, чтобы тебя как можно меньше каснулась эта история.
В глазах у женщины застыла бездонная печаль, она попыталась отстраниться от Марка, от его нежных рук, жарких губ, его тепла, запаха и голоса.
— Фросенька. пойдём в другую комнату, там для нас всё приготовили в лучшем виде.
Я так по тебе соскучился, я так тебя хочу, как вспомню наше последнее свидание, тут же ощущаю эрекцию, будто юноша восемнадцати лет.
Фрося, наконец, справилась с собой, разомкнула объятия мужчины и встала на ноги.
— Маричек, ты всё правильно сказал, тогда было последнее свидание, когда мы с тобой дарили друг другу наслаждение.
Сегодня я по любому не расположена кувыркаться в постели, тем более уже с посторонним мне
На последок тебе скажу — я не о чём не жалею, ни о нашей интимной связи, ни о наших коммерческих делах, и даже о том, что почти четыре года я крала тебя у твоей семьи.
Что касается последнего, то в любом случае на этом месте была бы не я, так другая женщина и можешь криво не усмехаться, это правда, и ты это сам хорошо понимаешь, по любому, Соне ты бы доставался только обласканный другой, поэтому перед ней моя совесть совершенно чиста, никакого раскаянья и сожаленья.
Я тебя не крала, а брала то, что плохо лежит.
Поверь, я тебе от всей души желаю счастья на новом месте, как и твоей семье.
Маричек, ты меня сейчас не разжалобишь слезами и своим печальным видом.
Тебе не удастся растопить лёд наступившего в моей душе отчуждения, нежностью твоих рук, губ и слов, будем считать, что я для тебя умерла.
Ещё в Вильнюсе после первого нашего посещения ресторана, я спросила у себя — Марик, Марик, на счастье ты мне послан богом или на беду…
Не прощаясь и не оглядываясь, Фрося навсегда закрыла за собой входную дверь.
Глава 21
На Москву только ложился вечерний сумрак, а опечаленная Фрося уже возвращалась со свидания с Марком домой.
Ей хотелось, как можно быстрей очутиться в своей комнате, свалиться на кровать и зарыться в подушку с головой, и выплакать всю горечь, что свалилась на её израненную душу.
Нельзя сказать, что она никогда не думала о возможном расставании с Марком.
Ещё, как думала, почти с того же момента, как закрутился их безумный роман.
Ведь она отлично отдавала себе отчёт в том, что это был семейный человек, не помышляющий о разводе.
Вначале она даже удивлялась тому, что Марк неожиданно стал уделять ей особые знаки внимания, а к интимной стороне их отношений, она сама, можно сказать, сделала решительный шаг.
Марк был для неё птица высокого полёта и по занимаемой должности, и по своим материальным возможностям, но надо ему отдать должное, он никогда не кичился перед ней своим богатством и влиятельностью.
С первых дней их близкого знакомства, а случилось это, можно смело сказать, по дороге в Вильнюс, всячески старался возвысить её в своих и чужих глазах, вводил её королевой во все влиятельные круги общества.
Кроме того, он стремился дать ей возможность хорошо подзаработать и совершенно не позволял тратиться.
Марк свято считал, что все расходы связанные с их развлечениями, отдыхом и путешествиями это его не прихоть, а обязанность.
Боже мой, а как он засыпал её подарками, ведь она уже и счёта не вела золотым украшениям и дорогим нарядам.