Фрося. Часть 4

Фрейдзон Овсей Леонидович

Аглая не стала сопротивляться, зарылась в постель и скоро из спальни раздался её мощный храп.

Фрося машинально убирала со стола, мыла посуду и во время всей этой привычной домашней работы раз за разом возвращалась в памяти к недавнему разговору с подругой.

Из-за последних событий, связанных с гибелью Николая и Василия Митрофановича, она почти совершенно абстрагировалась от своего разрыва с Марком.

Скорей всего, этот разрыв на самом деле, ещё не укоренился до конца в её сознании.

Порой

казалось, проснувшись утром, что ей надо собираться в магазин, где обязательно встретится с любимым мужчиной и деловым партнёром в одном лице, и их закрутит водоворот событий — с кем-то встретится, что-то кому-то передаст, от кого-то получит, куда-то поедут, где-то чем-то загрузятся…

Разве упомнишь все мелкие и крупные поручения старшего партнёра по бизнесу, главное, что она их выполняла с большим удовольствием, не считаясь со временем и трудозатратами.

Да, был ли это тяжёлый труд, особенно, если сравнить, как она жила в Поставах.

Там она от зари и до самых сумерек крутилась, как белка в колесе — дом, хозяйство, дети, базар…

Сваливалась вечером в постель, как убитая, ни тебе театра, ни ресторана, ни дорогих магазинов.

Самым большим развлечением, в последние годы жизни в Поставах, были её поездки в Вильнюс к Анютке, но это скорей всего был короткий отдых для души возле любимой дочурки.

Нет, тут она лукавит, у неё были восемь спокойных лет после переезда в Москву рядом с милейшей мамой Кларой.

А ведь она могла и после её смерти продолжать жить в том же ключе.

У неё оставались сбережения и не малые, можно было устроиться на не пыльную работу и спокойно жить, не хуже, а даже лучше намного других.

Разве в наше время много найдёшь одиноких баб с малолетним ребёнком, у которых была бы такая шикарная квартира в Москве, дача в часе езды от столицы и сбережения, которых хватило бы на два жигуля.

Нет, ей, как той бабке из знаменитой сказки про золотую рыбку, подавай больше и слаще.

Все близкие ей люди хотят свалить вину на Марка, за то, что он её втравил в этот омут сладкой жизни, в которой они шли по грани риска, а ведь это совершенно не так.

Не надо и она для себя не будет и другим не даст передёргивать события — вначале всё же стала его деловым партнёром, а только после этого любовницей, а вот близким кажется наоборот.

Разве кому-то объяснишь, как она привыкла за эти четыре года опираться на крепкое плечо Марка, обо всём с ним советоваться, делиться радостями и печалями, и, что греха таить, за эти же четыре года, их интимная близость во многом компенсировала всё не добранное ею в предыдущие годы.

Фрося вздрогнула от скрипа открываемой входной двери, вернулся Андрей.

— Мамань, а я думал, тут пьяный базар во всю кипит.

— Сынок, а с каких радостей ему тут кипеть,

мне бы вытянуть Аглашеньку из этого болота потерянности, в пьяном тумане всю жизнь не проживёшь, а если и дальше позволить ей квасить изо дня в день, то скоро она загнётся.

— Мамань, а ты видишь выход?

— Вижу.

— Поделишься?

— Пока нет, потому что это зависит во многом не только от меня, а в первую очередь от неё.

Из спальни внезапно вышла заспанная Аглая:

— Ах, нехорошо, друзья мои, обсуждать в её хате хозяйку.

Я сама распоряжаюсь своей судьбой, хочу и утоплю её на дне бутылки, а захочу и просто утоплюсь, последнее, наверное, для меня самый лучший вариант.

Фрося вначале осуждающе взглянула на сына, который втянул её в этот неприятный для слуха Аглаи разговор, а потом перевела глаза на подругу:

— Аглашка, прекрати навивать тоску, мы же с тобой накануне только начали наш серьёзный разговор на эту тему и мы его ещё продолжим.

Давай, распрощаемся с Андрейкой, скорей всего, он для этого сюда и явился, а потом уже дальше облегчим наши бабьи души в задушевном разговоре, только умоляю, без водки.

— Фросенька, а без водки у меня не получится, без неё родимой, я начну биться головой об стенки или впрямь утоплюсь.

Андрей смотрел с печалью на двух подруг, на двух уже не молодых женщин, на две судьбы, каждая из которых была несчастная по своему.

— Мамань, вернёшься в Москву, держи меня в курсе событий, хотя я и сам буду позванивать при удобном случае.

Тётенька Аглая, брось ты эти дурацкие мысли, я не буду здесь оригинальным, но время лечит, дай ему шанс и моей маманьке тоже, ведь она по выживаемости впереди планеты всей.

— Ладно сыночек, ты мне явно льстишь, куда бы я покатилась никто не знает, если бы вовремя рядом не оказывались всегда добрые люди.

— Мамуль, мы с тобой можем часами разглагольствовать на эту тему и каждый по своему будет прав, а мне и правда сейчас некогда, Петька уже ждёт, готовый к дороге.

После последних слов Андрея обе женщины засуетились вокруг парня, предлагая ему поесть, попить и просто ещё немного побыть с ними, но он был категоричен:

— Я у мамы Петьки поел, тут до Иркутска не меньше шести часов пилить, к ночи только и доберёмся.

Там я у Петьки переночую и с самого утра погоню уже в Новосибирск.

Андрей быстрым движением нежно прижался сразу к двум женщинам, к матери и Аглае, взвалил на плечо свою дорожную сумку и не оглядываясь, шагнул за порог.

Растерянные подруги стояли посереди комнаты, бессмысленно уставившись на только что закрытую за Андреем входную дверь.

Аглая выдохнула:

— Хороший у тебя парень вырос, мы с Колей всю жизнь жалели, что судьба нам не даровала сына.