Фрося. Часть 5
Шрифт:
– Фросик, не молчи, пожалуйста, расскажи немного о себе, о детях, внуках, работе и вообще обо всём, что посчитаешь нужным мне рассказать о себе.
Фрося, наконец, взяла себя в руки, провела ладонью по лицу от волос к подбородку, как будто снимая налипшую паутину растревоженной памяти.
– Маричек, я работаю у Валеры, сразу же после тюрьмы, как ты мне посоветовал, я обратилась к нему, и он всё сделал, как ты просил, мы с ним вполне ладим, он очень
Живу скромно в той же квартире, сожженную дачу отстроила, сейчас бы ты её не узнал, она стала намного добротней и уютней.
Про детей и внуков не буду тебе рассказывать, потому что не только десяти минут не хватит, но и целого дня.
Маричек, я не знаю, что тебе поведать ещё, мне особо нечего, я хочу слышать твой голос, расскажи лучше про себя.
– Фросик, у меня тоже немного скопилось новостей за эти годы, как мы с тобой расстались.
Два года назад я покинул Бруклин и перебрался в Сан-Франциско.
Живу здесь без семьи, они не пожелали ехать за мной через всю Америку, подниматься на ноги, что меня совсем не расстроило.
Старшая моя дочь окончила университет и вышла удачно замуж за какого-то банковского работника из состоятельной семьи и уже два года я её не видел, и за это время только несколько раз слышал по телефону, когда поздравлял её с праздниками.
Короче, живу один и только моя младшая Ленка иногда наезжает ко мне, она ещё на распутье, и я ей бывает подкидываю немного баксов.
Всё, о них больше ни слова -
Я открыл здесь русский ресторан, магазин в основном с советскими продуктами, утоляю запросы ностальгирующих, и собираюсь с одним толковым парнем открыть салон красоты.
Ты, теперь должна понять, что у меня нет, совершенно времени на развлечения, и работа помогает отвлечься от мыслей о тебе, но от них я никуда не могу деться.
– Маричек, я так рада за тебя!
Ты можешь мне не поверить, но я верила в тебя даже тогда, когда прочитала твоё первое и единственное ко мне письмо полное тоски и печали.
– Фросик, милый мой Фросик, приезжай ко мне, я уже сносно стою на ногах, появились определённые связи и, если бы ты только дала своё добро, то изыскал бы возможность, чтобы вытянуть тебя ко мне, подумай, ведь мы ещё можем с тобой пожить счастливыми людьми.
Фрося рассмеялась.
– Марик, Марик, о каком счастье ты сейчас говоришь, его уже не догонишь, как мои молодые годы, оно растаяло, как мой сегодняшний утренний сон.
Я же тебе рассказывала, как, когда-то летела на встречу своему счастью в далёкую Сибирь через весь Советский Союз, а получила такой удар, что впору было задавиться, а дальше...
Ах, ладно, у нас ведь уже нет минуточек, поздравляй меня, ведь ты так красиво умеешь это делать.
Фросик, ты ошибаешься, я умел это делать, а сейчас только умею
Ты мне веришь?
– Я тебе верю, как верила всегда.
И ты мне поверь, обратно не воротишься, а новое строить уже поздно, я же тебе ещё про своих детей и внуков ничего не рассказывала, а их собрать в твоём, забыла, как он называется твой город, сам понимаешь, не могу.
И, самое главное, в Москве у меня есть собственная квартира, машина и привычный налаженный образ жизни, а там только будешь ты...
– И тебе этого мало?
– Да, Маричек, мало, мы ведь никогда не жили общим хозяйством, а характерочки у нас у обоих не подарок.
Кто-нибудь из нас психанёт и, что тогда... в своей будке не спрячешься.
Нет, мой любимый, поздно, уже поздно, не мучай себя и не терзай меня.
– Фрося, не спеши категорически говорить нет, ведь для того, чтобы всё обустроить, надо немало времени.
Фрося услышала голос девушки, что-то сказавшей на английском языке.
– Фрося, Фросенька, до свидания, время наше вышло, я тебе напишу, ответь мне, обязательно, ответь.
Фрося опустила трубку на рычаг аппарата.
Слёз не было, холодно ей было, ужасно холодно, дрожа всем телом и душой, быстро проследовала в ванную и включила горячую воду.
После неожиданного и нелепого разговора по телефону с Марком, тело её буквально сотрясалось от озноба, пронзившего её, от пальцев на ногах до глубины души.
Стоя под сильными струями благодатного душа, постепенно согревающего и успокаивающего её растревоженное сердце, Фрося будто бы продолжала прерванный суматошный разговор с Марком: Нет, мой дорогой, никуда я не поеду, какая там Америка и святой Франциск, кажется, так называется город, где он сейчас живёт.
Когда-то она умышленно солгала младшему сыну, после его вопроса, звал ли её с собой в штаты Марк.
Не задумываясь, ответила, звал.
Это была явная ложь и ложь не во спасение, а если, да, так только во спасение её материнского и женского авторитета.
Никуда её Марк по-настоящему не звал, а в отчаянии от близкой разлуки нашёптывал сумасбродные пустые мечты об их совместной жизни в тайге или в Израиле, в то же время, быстро пакуя чемоданы, подмазывая всем, кому ни поподя, чтобы не чинили препятствий отъезду и выпустили их семью из страны, пока не замело его ОБХСС.
Безусловно, он многое сделал для того, чтобы и она выкрутилась из жуткой криминальной истории с наименьшими моральными и физическими потерями и это сработало, три с половиной месяца, что она провела в тюрьме не в счёт, ведь это капля в море по сравнению с тем, что её ожидало.