Фрунзе
Шрифт:
Фрунзе терпеливо объяснил Гаю, что вот-вот начнется удар очень сильной группы; этот удар остановит нажим противника на 5-ю армию и решит его судьбу. И что Центральный Комитет партии мобилизует сейчас лучших работников на Восточный фронт.
— Еще раз повторяю, что положение отнюдь не таково, чтобы поддаваться панике, — диктовал Фрунзе. — Выполняйте неуклонно раз принятый план, и я надеюсь, что мы с вами увидим крушение надежд противника. Я кончил. Ожидаю от ваших войск исполнения долга и приказа…
На пороге переговорной показался Куйбышев. Фрунзе передал ему ленту.
— Что
— Он очень экспансивен, Михаил Васильевич. Кругом неудачи, да еще мутят воду в дивизиях и в полках его боевые дружки. И не было над ним крепкой руки в последнее время, а вас он еще не знает. Но я не сомневаюсь в его доблести, дайте только срок!
— Пусть сбудутся ваши предсказания! Но во главе ударной группы я все же поставил Зиновьева: с ним не надо объясняться, он понимает меня с полуслова…
Но фактически пришлось собрать для контрудара по Колчаку три группы: в центре, у Бузулука, — Зиновьев, справа — Гай, слева — Чапаев.
Разведка донесла, что наконец-то удалось достигнуть превосходства сил против белых на основном направлении и в решающий момент.
Но начинать было трудно: реки разбушевались в половодье; в вязком черноземе застревали по ступицы армейские повозки и орудийные лафеты. И бойцы не успевали обсушиться за ночь в хатах или у костров.
Конечно, и у врага не лучше! И если он воевал в традициях старых русских генералов, можно было предполагать, что его части какое-то время будут топтаться на месте.
Но не это было главным. Как говорится, даже папаха командующего не знала о его сомнениях: он еще не решил, куда обрушить свои войска для решающего удара. Был уже подписан секретный приказ № 021 от 10 апреля 1919 года, где подробно расписывалась дислокация войск. Но Фрунзе не торопился разослать его в армии и в дивизии.
И вдруг все сомнения решила одна ночь, 18 апреля. Чапаевские разведчики из 218-го полка перехватили в селе Карамзихе трех колчаковских вестовых, которые везли два оперативных приказа Колчака. Чапаев быстро сообразил, сколь важны для Фрунзе перехваченные документы, и немедленно вызвал его к прямому проводу.
— Дорогая добыча, товарищ командующий! Армия Ханжина растянулась по фронту на двести семьдесят верст от Волго-Бугульминской железной дороги до тракта Стерлитамак — Оренбург…
— Погодите, Василий Иванович, гляну на карту!
Быстро прошел по кабинету, в красно-синюю «клумбу» воткнул два больших белых флажка и продиктовал телеграфисту:
— Продолжайте!
— От Ратчины до Бугуруслана болтается лишь Шестой Уральский корпус по фронту в сто шестьдесят верст. Между его дивизиями и соседним Третьим Уральским корпусом неминуемо должен быть разрыв верст в пятьдесят. Вот бы ударить в эту дыру и с тыла растрепать оба корпуса!..
Многие запомнили Фрунзе в ту ночь. Он был подобен художнику, который в счастливом озарении увидел, как хороша композиция заветной его картины. И каждый мазок ложится уверенно, точно. Но напряжение сил достигло предела: командарм накидал кучу окурков, два-три раза пил соду. Сиротинский послал за доктором, вызвали Софью Алексеевну.
— Однако, Соня, ты иди! — Он подал ей пальто, обнял за плечи и проводил до двери. — Тут дело не женское. И прости, что я не могу уделить тебе и одной минуты!..
И тотчас же величие задачи обернулось будничным делом штаба. Все завертелось под знаком прорыва, удара, ближнего и дальнего боя.
— Распространить в армиях и дивизиях приказ № 021! Вызвать к аппарату командарма-пять. Всем быть в штабе неотлучно. Товарищу Новицкому — немедленно образовать полевой штаб малого состава, который будет двигаться со мною в глубину прорыва. Товарищу Карбышеву — навести мосты, чтобы обеспечить выдвижение броневых частей в Бузулукский район… Валериан Владимирович, глянем еще раз на наше обращение к войскам и срочно тиснем его в газеты…
В самарских и армейских газетах появилось это «Обращение к войскам Южной группы Восточного фронта». В нем был краткий обзор боевых успехов на всех фронтах России, указание на временные неудачи за Волгой и горячий призыв уничтожить Колчака.
«Чуя близость позорного конца, видя рост революции на Западе, где одна страна за другой поднимает знамя восстания, колчаковцы делают последние усилия. Собрав и выучив на японские и американские деньги армию, заставив ее слушаться приказов царских генералов путем расстрелов и казней, Колчак мечтает стать новым державным венценосцем.
Этому не бывать. Армия Восточного фронта, опираясь на мощную поддержку всей трудовой России, не допустит торжества паразитов. Слишком велики жертвы, принесенные рабочим классом и крестьянством. Слишком много крови пролито ими, чтобы теперь, накануне своей полной победы, позволить врагу снова сесть на плечи трудового народа.
Дело идет о его настоящем и будущем. Не место малодушию и робости в наших рядах перед лицом неудач. Эти неудачи временны и объясняются главным образом тем, что нам пришлось отвлечь часть сил наших на Южный фронт. Ныне наша задача близка к завершению, и глаза России вновь обратились к нам, на восток.
Помощь идет. Вперед же, товарищи, на последний решительный бой с наемником капитала — Колчаком!
Вперед за светлое и счастливое будущее трудового народа!
Командующий войсками Южной группы Восточного фронта — Михайлов-Фрунзе.
Член Реввоенсовета — Куйбышев».
Тухачевскому было передано:
— Приказываю готовиться к удару в разрыв между третьим и шестым корпусами противника… Он перебрасывает сюда части пятого корпуса со Стерлитамакского направления, но еще не заполнил разрыва. Надо ударить по седьмой дивизии белых. Одновременно Бузулукская группа двинется в разрыв между седьмой дивизией и шестым корпусом, с выходом в тыл, к Бугуруслану…