Фуэте на пороховой бочке
Шрифт:
– Хм, надо еще посмотреть, кто из нас с вами человек с богатым воображением… – фыркнула Настя, ощущая мороз по коже.
– Короче, последнее было доказано, и карьера гениального хирурга закончилась. Но я вот что хочу сказать: к Петру отношусь очень хорошо, горжусь, что с ним вместе учился, гордился и после, и сейчас был рад его увидеть.
– А я ничего и не знала… – задумалась Настя. – Хотя мы с ним и не до такой степени знакомы, чтобы Петр посвящал меня в подробности своей жизни, а главное – своей трагедии.
– Думаю, ему и вспоминать-то
– Вполне возможно, – кивнула Настя, несколько удрученная рассказом о Петре.
Сейчас Настя снова вспоминала о разговоре с лечащим врачом, и тут же, словно по заказу, в палату заглянул Петр собственной персоной. Выглядел он очень чудно в больничной пижаме и халате. Темные волосы его давно не встречались с расческой, рука его была перебинтована, он хромал, а лицо напоминало боксерскую грушу (если бы, конечно, на той оставались следы от интенсивных тренировок).
– Ого! – присвистнула Настя. – Вот так сюрприз!
Петр продолжал мяться в дверях, вращая глазами и таким образом приглашая Настю выйти к нему в коридор.
– Заходи в палату, не бойся. Все одеты и перебинтованы.
– Я хотел бы поговорить… наедине…
– Почему-то я уже не сомневаюсь, что ты не оставишь меня в покое. Заходи и говори, о чем хочешь, мои соседки все глухие.
– Что значит глухие? – понизив голос, спросил Петр, воровато озираясь.
– В самом прямом смысле – в интернате для глухонемых случился пожар, и вот они здесь… Я, хромоножка, слегка разбавляю их общество. Так что можешь чувствовать себя вполне раскованно и свободно. Они, кстати, тоже относятся ко мне как к дополнительной тумбочке.
Петр все равно не спешил заходить в женскую палату, чувствовалось, что он стесняется. И Настя смилостивилась, вышла к нему в коридор. Она хмуро осмотрела его, напустив на себя небрежный вид, чем вуалировала то чувство, которое липким медом-ядом заползало в ее душу при его появлении, а особенно на близком расстоянии.
– Выглядим мы с тобой… – протянула Настя, тоже одетая в больничный халат.
Правда, тот сидел на ней совсем по-другому, чем на Петре. На его торсе казенное одеяние выглядело очень сильно севшим после стирки – короткие рукава, короткий подол, едва натягивается на груди. А на ней халат был похож на средневековое платье с волочащимся подолом сзади, с двойным запа2хом на стройной фигурке и с закатанными валиком рукавами, чтобы хоть кисти выставлялись.
– По-моему, нам подобрали одежду не по размеру, – отметил Петр.
– Давай махнемся? Никого нет! Скорее снимай! – подзадорила его Настя, и они быстро поменялись одеждой. Результата это не дало никакого – каждый снова оказался в том же виде.
– Разные у нас с тобой, Настя, физические данные, – вздохнул Петр.
– Или у них все халаты одного размера, – высказалась она. – Так сказать, стандартный вариант.
– Надо было ходить с пакетом приготовленных вещей для больницы, чтобы сейчас не выглядеть клоунами, – заметил Петр.
– С
Петр взял ее под руку и потащил в сторону лифта.
– Ты куда?
– На обед принесли какой-то суп, не могу назвать его съестным, а кушать хочется…
– У нас, в женском отделении, такая же фиг… то есть то же самое…
– Вот, вот. А я знаю, что здесь в подвале есть буфет, пойдем туда и нормально поедим.
– Согласна! – обрадовалась Настя, которую «склизкий» суп тоже не впечатлил.
Они спустились в подвал больницы и пошли по направлению стрелок с надписью «Буфет». По всему пути их перемещения призывно пахло выпечкой, а еще чем-то больничным и менее приятным.
Петр усадил свою даму на металлический стул и направился к буфетной стойке, за которой стояла женщина с тоскующим лицом.
Когда он вернулся, Настя игриво спросила:
– Что принес добытчик домой?
– Не ахти, конечно… – поставил перед ней поднос с едой Петр.
– Но лучше супчика, которым кормят пациентов, – осмотрела «добычу» Настя.
На подносе красовались тарелки с кусочками запеканки, политой сметаной, котлетками с картофельным пюре и подливкой и печеными яблоками. Из питья им предложили графин с морсом.
– Прекрасно! – потерла руки Настя, посматривая на редких посетителей буфета.
– Время обеда, народ надеется наесться бесплатной едой. Но сейчас пойдут, – пояснила, подплывая к ним, полная буфетчица с пирожками в пластмассовом поддончике. – Разогрела для вас. Они свежие, с утра привезли.
– Спасибо, – взял у нее из рук пирожки Петр.
Но видная дама уходить не спешила. Ее полные губы растянулись в улыбке, она засмущалась и стала как-то покачиваться туловищем из стороны в сторону.
– Что? – спросил Петр.
– Люблю, когда мужчины и женщины приходят вместе… Это так трогательно – познакомиться в больнице, где установлены жесткие границы – мужское и женское отделения, да к тому же нарушено физическое здоровье. Но жизнь-то идет… А что, может, вам судьба познакомиться в больнице. Что тут такого? Правильно, и здесь люди живут! Тем более, что чувство может оказаться сильным, раз перебило хворь. Вот в буфетик привели даму… и правильно… Да вы вообще очень красивая пара!
– Спасибо, вы нам наговорили очень много комплиментов и добрых слов, но мы познакомились еще до больницы. И сюда попали вместе, – ответила Настя.
– О, да вы – страстная парочка! – прокомментировала новость буфетчица, продолжая мяться у их столика.
– Что-то еще? – спросил Петр, почувствовавший неловкую, затянувшуюся паузу.
– Вы выглядите не очень больными, да и глаза у вас горят… – склонилась над ними буфетчица, колыхнув большой грудью. – Может быть, хотите коньячку? – спросила она таким умоляющим голосом, что согласиться должен был бы и язвенник, и трезвенник.