Фуггази-Джаз

Калугин Алексей Александрович

– Да нет, это не сон, – перебил мои мысли Вергилий. – Во всяком случае, не сон в моем понимании.

– Как вы догадались, о чем я думаю? – удивился я.

– А о чем еще может думать человек в вашей ситуации? – Я услышал, как Вергилий негромко хмыкнул. – Когда вокруг происходит черт знает что, когда кажется, что реальность встает на дыбы, а разум вот-вот даст трещину, о чем в первую очередь думает любой здравомыслящий человек?

– О чем?

– Сначала о том, не сон ли все, что с ним происходит?

– А потом?

– Потом он пытается убедить себя в том, что все это ошибка. Привычная жизненная схема дала

временный сбой, но скоро все снова встанет на свои места. Не так ли, Петр Леонидович?

– Так, – согласился я.

В самом деле, сейчас мне больше всего хотелось, чтобы все снова стало как прежде. Сейчас я бы с радостью смирился даже с тем, что прежде меня раздражало, выводило из себя и не давало спокойно жить. Боже мой, какие все это мелочи!

– Ну а потом, когда вы понимаете, что как прежде уже не будет, вы делаете для себя выбор. Может быть, самый главный выбор в своей жизни. Либо вы сдаетесь и ложитесь умирать, мечтая только о том, чтобы смерть оказалась быстрой и по возможности безболезненной, либо начинаете трепыхаться. Как та лягушка, что в конце концов сбила сметану в масло.

– Вы любите аллегории? – спросил я.

– Нет, не люблю. Искусство фокуса – очень конкретное занятие.

Вергилий остановился возле одной из дверей, ничем, кроме номера, не отличающейся от остальных, положил ладонь на дверную ручку и исчез, оставив меня в полной темноте, одного.

Правда, всего на несколько секунд.

– Петр Леонидович, – из открытой двери выскользнул узкий лучик света, – идите сюда.

Комната, находившаяся за дверью, судя по звукам и образам, что порой выхватывал из темноты луч фонарика, была небольшой. По двум противоположным стенам тянулись узкие металлические стеллажи. В стене напротив двери под самым потолком имелось небольшое оконце. То ли на улице уже стемнело, то ли снаружи окно было заложено кирпичом, только свет через него не проникал. В центре комнаты стояла старомодная двухдверная малолитражка. Как попала сюда машина – загадка. Хотя и была она ненамного больше детской педальной машины, протащить ее через дверь был нереально. А другого выхода, насколько я мог судить, из комнаты не было.

Как только я вошел, Вергилий запер дверь на тяжелый металлический засов.

В этот момент мне вдруг сделалось не по себе. Я знать не знал, что представлял собой тип, с которым я по собственной глупости оказался наедине в темной запертой комнате. И что он, собственно, затевает? Как писал классик: бывают психи разные…

– Не волнуйтесь, я не маньяк, – вновь вмешался в ход моих мыслей фокусник.

Интересно, входит ли в его репертуар номер с чтением мыслей зрителей? Он бы, несомненно, имел успех.

Вергилий открыл дверцу машины со стороны водительского места.

– Забирайтесь, Петр Леонидович, другая дверь не работает.

Если я и колебался, то совсем недолго. Во-первых, мне было любопытно, каким образом Вергилий намеревается вывести машину из катакомб, во-вторых, мне и самому хотелось поскорее отсюда выбраться. Атмосфера в темных переходах, здорово смахивающая на тюремные коридоры, была мрачная, тяжелая и не располагающая даже к самосозерцанию.

Быстро перебравшись через водительское место, я со всем возможным удобством устроился на соседнем кресле. Вергилий сел рядом, захлопнул дверь и повернул ключ в замке зажигания. Кашлянув пару раз, как будто только для проформы,

мотор завелся. Желтоватый свет фар уперся в железную дверь.

– Готовы? – серьезно посмотрел на меня Вергилий.

– К чему?

На меня вдруг напал страх. Что, если этот выживший из ума фокусник решил использовать меня в качестве статиста в одном из тех безумных номеров, что когда-то я видел по телевидению? В той передаче фокусника скидывали в горящем гробу в Ниагарский водопад, оставляли в стеклянном кубе с ядовитыми змеями, запирали в сейфовом шкафу с динамитом… Я незаметно провел рукой по дверце. Как и предупреждал Вергилий, дверь не открывалась. Даже ручки дверной не было. Ох, чует мое сердце, неспроста это.

Вергилий высунул в окошко руку с пультом управления и нажал кнопку.

Платформа, на которой стояла машина, начала медленно подниматься.

– Что вы делаете? – воскликнул я, представив, как нас размажет по потолку.

– Все под контролем, Петр Леонидович.

Вергилий нажал другую кнопку. И у нас над головами раскрылся люк, в который точно вписалась поднимающаяся снизу платформа.

– Трюки с исчезновением, как правило, не слишком сложны в техническом исполнении, – сообщил мне Вергилий. – Главное – это отвлечь внимание публики. В тот момент, когда фокусник покидает ящик, в котором спрятался на глазах у публики, изумленные зрители должны смотреть, не отводя глаз, на его ассистента.

– А у вас есть ассистент? – поинтересовался я.

– Сегодня в этой роли выступает Исмаил, – усмехнулся Вергилий. – Уверен, сейчас все внимание присутствующих в фойе приковано к его распластанной на полу персоне. К тому времени, когда он окончательно придет в себя и зрители потеряют к нему интерес, мы будем уже далеко.

Машина съехала с платформы, которая тотчас же опустилась вниз. И створки люка сомкнулись. Как будто ничего и не было.

Мы находились в очень большом, совершенно пустом помещении, освещенном немногочисленными люминесцентными лампами под потолком. Это было похоже на подземный гараж. Странно только, что в нем не было ни одной машины.

Вергилий аккуратно развернул машину между столбами и повел ее в направлении, указанном нарисованной на стене стрелкой с надписью «Выход», продублированной на английском и китайском языках. Скатившись по наклонному пандусу, машина оказалась перед распахнутыми воротами. Выезд перекрывал только шлагбаум, который сам собой поднялся при нашем приближении.

На улице светило солнце и безумствовала зелень. И дня не прошло, как весну сменило лето.

Проехав узким переулком между старыми двух-трехэтажными домами, Вергилий вывел машину на главную трассу, очень ловко вписавшись в движущийся по ней автомобильный поток.

– Куда мы едем?

– На вокзал.

– Зачем?

– Мы отправляемся в Облонск.

– Мы?

– Вы и я. Вы – по делу, я – в качестве сопровождения.

– В Облонск я лечу завтра, самолетом.

– Верно, – кивнул Вергилий. – И об этом знают все.

– Вы хотите сказать…

Я медленно поднял руку, собираясь дополнить реплику соответствующим жестом. Но Вергилий вновь, уже в который раз, предвосхитил мою мысль:

– Совершенно верно, Петр Леонидович. Они ждут, что вы полетите самолетом, а мы вместо этого отправимся в Облонск поездом. Завтра к вечеру будем на месте. От самолета отстанем всего на пару часов.