Фулкрум
Шрифт:
— Да, это впечатляющее зрелище, — сказал Орландо. — Тысяча благодарностей, Эдди.
— Но оно хочет, чтобы его подоили, — прошептал Эдди, все еще не в себе. — Оно хочет, чтобы это произошло. Как скорпион. Оно должно подчиняться своей природе.
— Это были кубиты? [6] — спросила Грейс, стараясь не выдать волнения в голосе. — Или гелий? [7]
— Да, — ответил Эдди, моргая и потирая бровь изысканным шарфиком. — Они используют гелий, на это уходит половина всех запасов Земли. И препятствующие слипанию частицы для создания кубитов. Это все помогает снизить загрязнение, дети получают чистую воду, кото… — Он взял себя в руки. — Черт, я не знаю. Эта липкая дрянь переправляется прямо на Землю, весь процесс полностью автоматизирован. Я работаю только на этом этапе. Идемте, я отведу вас обратно.
6
Кубит (q-бит,
7
Для создания минимального элемента квантового компьютера (кубита) вместо атомов и молекул используются так называемые электронные пузырьки. Для получения электронного пузырька необходим жидкий гелий, охлажденный ниже 2,17° Кельвина. При такой температуре он ведет себя как супержидкость, т. е. имеет нулевую вязкость. В жидкость на большой скорости вгоняют электроны, которые в конце концов останавливаются под воздействием атомов гелия и оказываются в «пещерках» диаметром примерно 3,8 нм, окруженных примерно 700 атомами гелия. Таким образом решается одна из фундаментальных проблем создания квантовых компьютеров — достаточная изоляция кубитов друг от друга.
Обратный путь не принес ничего нового, за исключением того, что настроение Эдди сильно ухудшилось. Чужаки тоже хранили молчание. Суперкарго расстался с ними у дверей своего кабинета.
— Я загляну к вам позже, — пообещал Эдди и скользнул в свою уединенную обитель.
Им не хотелось возвращаться в разгромленную каюту, и они направились в салун.
По стандартному времени, принятому на станции, день подошел к концу, и в темном, холодном баре было тихо и пусто, если не считать завсегдатаев — пьянчуг и игроков, которые зависали здесь от одного часа скидок (на выпивку) до следующего. Двое работников станции из службы обеспечения пытались справиться с непокорным автоматом для разморозки пищи. Болезненно тучная леди в инвалидном кресле, с золотистыми волосами, спадавшими волнами по обе стороны лица, держала банк за одним из игровых столов. (Чужаки, помешанные на голливудских фильмах, между собой называли ее Лейки.) Высокий неуклюжий малый с визором на глазах — его они звали Слепой Пью — поднял на них взгляд своего мерцающего темного экранчика, который служил ему глазами. «Дергай ручку», — произнес он и снова погрузился в игру. Чужаки взяли тубы с пивом и устроились за столом рядом с игровыми стойками, за которыми никто не играл, потому что они запрашивали кредит в земной валюте, а у астронавтов его не было.
— Ну? — выдохнул наконец Орландо. — Что скажешь?
— О боже!
— Теперь я понимаю, почему они настаивают на том, что это пришелец.
— Ворота в Эльдорадо, — пролепетала Грейс. — Боже мой, я думала, они… почему бы им не… Хотелось бы думать, что они будут что-нибудь делать…
— Ты имеешь в виду, почему интернациональные власти не исследуют эту штуку? Потому что они не посмеют, Грейс. Они наркоманы. Они полностью зависимы. Они не посмеют сделать ничего, что может прервать поток этого богатства.
За без малого четыреста лет с момента начала освоения звездного пространства человеческая раса в космосе не пошла дальше орбитального туризма, правительственных научных станций и жалких, скудных разработок месторождений в Поясе. Открытие нуль-транспортировки повлекло большие изменения, но загвоздка была в том, что пока только люди, одушевленные человеческие существа, могли совершить переход Буонаротти. Вы могли взять только то, что могли унести с собой, и среди этих вещей не должно было оказаться ни одного процессора. В результате возникла Лотерея, которую устроили здесь, как можно дальше от Земли, во избежание непредсказуемых катастроф, которые могли последовать за манипуляциями с пространством-временем. Правительство дешево предоставляло возможности зондирования планет в этом рукаве Галактики любому, кто был готов отправиться на Пояс Койпера. Вы получали право на пакет данных, содержащих инструкции по подготовке вашего багажа к переходу, и некий шанс, что номер вашей заявки на участок выпадет на богатую ископаемыми планету, подобную Земле, с хорошей атмосферой, — четырехмерные координаты золотой жилы.
Затем вы должны были испытать свою удачу: улечься в капсулу Буонаротти в отсеке нуль-перехода со скудным набором старателя и отправиться неизвестно куда.
Старатели пропадали без вести на многие месяцы; старатели возвращались мертвыми, или искалеченными, или смертельно больными. И все же достаточно часто какому-нибудь астронавту удавалось вернуться невредимым, гордым обладателем превосходного месторождения: достаточно богатый, даже после продажи его со значительной скидкой и уплаты по медицинским счетам, он отправлялся домой на Землю героем. Но однажды, давно, в те первые дни, кто-то или что-то материализовалось в камере перехода, принеся с собой не просто информацию, но сокровище…
Орландо и Грейс прилетели сюда На сверхбыстром корабле «Рогатка»
Они продумали все. Они взяли правительственную ссуду, запаслись витаминами и заплатили непомерную дополнительную сумму за прокат велосипедов. (Они провели исследования и знали, что жесткие скафандры служили только протезами; чтобы сберечь кости от деформации, требовались реальные физические нагрузки.) Они не сошли с ума. Они не собирались сами совершать нуль-переход. Их план состоял в том, что они получат какие-нибудь хорошие координаты и продадут их консорциуму развития (это не запрещалось, и такие консорциумы во множестве вились вокруг старателей, подобно стервятникам). Консорциум нанял бы астронавта для рискованной разведывательной экспедиции, а Орландо и Грейс вернулись бы домой с хорошим кушем. Но они прожили в Поясе Койпера уже девять месяцев, пялясь в обзорные экраны, а их заявки все время оборачивались безнадежными пустышками. Сплошные газовые гиганты, раскаленные камни, замерзшие скалы. Потеря велосипедов стала последней каплей. Еще пару часов назад они представляли, как потащатся домой, став за время своего большого приключения Тремя годами старше, с прогнившими костями и с отвратительным долгом правительству на всю оставшуюся жизнь.
Теперь-то у них было кое-что, что можно выкинуть на рынок!
Оно было большое. Оно было очень большое…
— Знаешь, — сказал Орландо, — когда мы обнаружили пропажу велосипедов, я подумал, не попытаться ли нам запудрить Эдди мозги. Я имею в виду, мы ему симпатичны. Может быть, он крутанул бы ручку компьютера Лотереи и переключил нас на лучшую ставку…
Они смотрели друг на друга и смеялись, глаза их сияли ярким, немного шальным блеском.
На появление туристов никто и внимания не обратил. Когда же в салун завалились Джек Одиночка и Дракон Фухима, волоча за собой своих неизменных подружек, все завсегдатаи встали чуть ли не по стойке «смирно». Чужаки почувствовали озноб и знали тому причину. Это были самые крутые парни на станции, известные скандалисты и задиры. Но Джек и Дракон слыли заклятыми врагами. Они ненавидели друг друга; что они делали вместе? Орландо и Грейс съежились на своих сиденьях, потупившись и гадая, кого на этот раз ждут неприятности. Здешние потасовки частенько заканчивались смертельным исходом, но чужаки могли не волноваться: в бандитских разборках самое главное — не оказаться на линии огня.
К их ужасу, Дракон и Джек направились прямо к стойке игровых автоматов. Они дружно вытянули стулья на присосках и уселись прямо перед носом у чужаков. Костлявая подружка Джека, Анни-ма, присела в ногах у своего приятеля, приняв свою обычную странную позу. Коренастая малышка Дракона — ее грудь сильно выдавалась вперед за счет гипертрофированных мышц плечевого пояса — стояла рядом с ним, ее огромные голубые глаза ничего не выражали, ротик привычно морщился в слащавой улыбке.
Когда Орландо и Грейс впервые увидели этих бандитских подружек, они решили, что это настоящие люди, хотя и со странными привычками и неверным представлением о том, как должна выглядеть хорошая фигура. Но, конечно, они были виртуальными игрушками, визуальными проекциями программы. Строго говоря, они были контрабандным товаром, потому что на борту станции запрещалось использование FX-генераторов или других видов персональных цифровых устройств. Но никто не собирался вступать в пререкания с этими двумя — и, уж конечно, не Эдди-суперкарго.
Джек Одиночка был седым гибким коротышкой, пилотом-ветераном космических трасс, который, должно быть, решительно и твердо боролся со своими недугами. Вы не увидели бы на нем никаких следов увечий, обычно присущих астронавтам, никакого экзоскелета для ходьбы, никаких удаленных из-за тромбоза подкожных вен, и он сумел сохранить нормальное зрение. Но потом вы заглядывали в его глаза и понимали, что он не так легко отделался. Джек постоянно носил информационную перчатку, которая знавала лучшие дни, и перехваченный трубками поношенный гермокостюм — форменное обмундирование пилотов, которое должно было свидетельствовать о его положении. Дракон Фухима ничем не походил на него — это был пухлый юнец с простоватым лицом, в жестком скафандре под ладно скроенным дорогим радиозащитным комбинезоном. Сразу бросалось в глаза, что в Космосе он недавно. Как Грейс и Орландо, он был здесь просто мимолетным гостем. Отслужив свой срок оператором дистанционного управления миротворческого контингента ООН и покинув вооруженные силы в шестнадцать лет, Дракон сам выбрал Лотерею частью своего выходного пособия.