Фуллер
Шрифт:
— Слышь, Седой, мясо сгорит! — кто-то из толпы умудрился перекричать громкую музыку.
— Сгорит — новое пожарим, да, крошка?
Но Семен самозабвенно гримасничал, я смеялась. Пыталась вытереть слезы рукой, но молодой человек перехватил мою ладонь, юлой развернул меня и вновь обнял. Только теперь я стояла спиной к нему. И смеялась, запрокинув голову назад, упираясь в мужское плечо затылком. А мужчина не прекращал двигаться, заставляя подстраиваться и меня под движения его крепкого тела.
Кто-то поддержал нашу инициативу, и на импровизированном танцполе появилось еще
После второго танца с неугомонным парнем я взмолилась о пощаде. И Седой, погрозив мне пальцем, строго предупредил:
— Никуда не прячься, я проверю мясо, и продолжим зажигать!
Я согласно закивала, но на самом деле придумывала, где бы переждать ближайшие полчаса. Признаться, сил у меня почти не осталось. То ли прошлая травма давала о себе знать, то ли я просто перенервничала.
Но стоило Семену задержаться в той зоне, где парни жарили мясо, как я тут же ускользнула в дом.
Оказалось, все веселье было во дворе, а дом звенел тишиной. Идти в свою комнату не хотелось. А просто так бродить по дому Фуллера — тоже.
Но вдруг я увидела небольшую лестницу, которую не замечала раньше. Пройдя по ней, оказалась на крыше. Осторожно прикрыв за собой дверь, выдохнула. Вид открывался изумительный. Играла музыка, весь двор и все гости были как на ладони. Но из-за того, что опустились сумерки, а крыша не освещалась фонарями, я почувствовала себя точно в тихом убежище, вдалеке от шума.
Неяркого света луны хватало ровно настолько, чтобы заметить широкую скамью, на которую я и уселась.
Где-то под ногами веселилась толпа. Танцпол отлично просматривался. И я поймала себя на мысли: ведь можно вот так наблюдать за всеми, а сам останешься незамеченным.
Налетел небольшой, но пронзительный ветерок. Пожалела, что не прихватила с собой свитера. Пришлось обхватить себя руками за плечи в порыве согреться. Но я не торопилась покидать это чудесное и капельку волшебное место. Было в нем что-то уютное и интимное.
Я настолько погрузилась в собственные мысли, что не расслышала, как кто-то подошел. А потом и опустил на мои плечи что-то теплое, нагретое, пахнущее мужским парфюмом.
И прежде, чем лениво соображающий мозг выдал информацию, мое тело уже отреагировало. Я догадалась, кому принадлежала одежда, оказавшаяся на мне.
Куртка Фуллера. Та самая, в которой он был в нашу первую встречу, когда я ударила его шокером.
Кажется, с тех пор прошла сотня лет.
Пока я находилась на слабоосвещенной крыше, мои глаза привыкли к темноте. И теперь я заметила, что рядом с лавочкой стояла урна, на небольшом кирпичном выступе лежала пачка сигарет и стояла банка пива. И я поняла, что Мэт все это время находился именно здесь. Ведь поэтому я не видела в толпе знакомую фигуру, пусть украдкой и искала и не сознавалась в этом даже самой себе.
Мужчина стоял позади, а я поняла, что занимаю его место.
— Я случайно… Я пойду… — пробормотала я, не поднимая головы, но пытаясь стянуть куртку со своих плеч.
— Сиди! — в своей обычной манере скомандовал Фуллер, а я не стала возражать, лишь глубже зарылась в теплую одежду. И поняла, что ветер стих, а я все равно начала дрожать. Но
Думала, что Мэт уйдет. Ну зачем ему моя компания? Ведь он столько времени успешно игнорировал меня и мое присутствие на своей территории.
Не ушел.
Сел на скамейку рядом, упираясь локтями в колени и выдохнул, словно эти движения давались ему с трудом.
Честно, я испугалась, что ему вновь станет плохо, а мне придется звать на помощь. И кого звать? Ведь телефон остался в комнате. К тому же я не была уверена, что об этом недуге стоит распространяться.
Мысленно прикидывала, как уже бегу за Гошей, Семеном или Верняковым, а Фуллер протянул руку к пачке сигарет и закурил.
Я не любила дым. Феликс никогда не курил. Но сейчас я даже не подумала, что стоит попросить мужчину выбросить сигарету. Дым не мешал, а легкий ветерок тут же уносил его. Словом, дискомфорта не было. Однако я все равно судорожно ждала подходящего момента, чтобы убежать. Интуиция кричала, что делать это нужно немедленно и, желательно, не оглядываться.
Но я сидела, кутаясь в куртку Фуллера, которая пропиталась запахом этого мужчины и настойчиво подстегивала память, воскрешая интимные и сокровенные воспоминания.
— Хорошо с ним? — голос Мэта прозвучал отрывисто, а я не поняла, о чем он говорит.
— Что? — переспросила я.
— С Седым, — нетерпеливо произнес Фуллер, кивая в сторону толпы, где Семен как раз о чем-то болтал с приятелями, скрестив руки на груди.
Что имеет в виду это мужчина? Я не знала. И не собиралась выяснять. Просто прокрутила в памяти, как мы познакомились, как общались, как своей заботой и улыбками он выудил меня из непонятного состояния то ли транса, то ли депрессии, как мы танцевали с ним несколько минут назад. И да, я поняла, что с этим мужчиной мне хорошо. Я чувствую себя легко в обществе Седого, и не боюсь, что в любое мгновение он набросится на меня.
— Хорошо, — просто ответила я.
Я старалась не показывать, что вот так сидеть, тихо и в темноте, с самим Фуллером — для меня являлось за гранью понимания, фактом из другой реальности. Я бы могла поверить, что на парковку приземлился межгалактический корабль инопланетян, нежели в то, что Мэт способен не рычать и крушить все, к чему прикоснется, а просто сидеть и молчать.
— Я пойду? — набралась храбрости и спросила, продолжая старательно отводить взгляд от лица Мэта.
Фуллер молчал. Расценила, как согласие. И поднялась на ноги.
Но чтобы достичь выхода с крыши, мне нужно было пройти мимо мужчины. Либо же перелезть через спинку скамейки. И пусть на мне были надеты удобные широкие спортивные брюки, все же задирать ноги так высоко я не планировала.
В конце концов, не набросится же он на меня, фактически, на виду у всей банды.
Я успела сделать два неполных шага. Слуха коснулись тихие ругательства, а потом крепкие руки обхватили меня за талию и приподняли над полом.
Всего секунды хватило Мэту, чтобы преодолеть мое легкое сопротивление. А потом я оказалась сидящей не его коленях. Даже не так. Я сидела верхом на нем. А крепкие руки удерживали меня за спину, не давая пошевелиться.