Функции памяти
Шрифт:
Храм не просто принял меня, но признал главной из всех присутствующих. Я сначала опешила от такого открытия, но потом поняла, что это было закономерно. Если для тех, кто создавал это чудо техники, именно учёные считались элитой, то выбор у местной автоматики невелик. Я, конечно, не чета древним харрским специалистам, но всё же ближе к их идеалу, чем шрет или скромная домохозяйка.
Правда, стоило попытаться «поговорить» об этом с храмом, как жутко заболела голова. Я со стоном схватилась за лоб.
— Мара? Что?.. — встревожился Нир.
— Похоже, информация ещё не усвоилась. Но нет, не так уж много я знаю. Кажется… Расскажи,
— Расскажу. Но, может, тебя для начала покормить?
— Покормить, — согласилась я. — Для этого же надо выйти? Ой, нет, давай ты меня поставишь, я сама попробую. Надо же как-то приспосабливаться, если мне так жить…
Наверное, за это тоже стоило поблагодарить заложенную программу, но с изменившимся телом я освоилась довольно быстро. Подсознательно ожидала, что упаду сразу же, как встану на новые лапы, но держали они уверенно. Правда, почти сразу пришлось сесть обратно, чтобы разобраться с одеждой. Пару секунд понаблюдав за моими мучительными попытками натянуть штаны повыше, как-то обойдя при этом хвост, Нир пришёл на помощь. Заставив снять проблемный предмет одежды, проделал дырку и объяснил, как это удобнее надевать. Я, конечно, застонала, что никогда к этому не привыкну, рыжий снова заверил, что всё будет хорошо, на том и сошлись.
Кажется, еще немного, и я начну воспринимать эти изменения в своей жизни философски.
А вообще, большое спасибо храму за такое бережное отношение к моей одежде. Не знаю, чем автоматика руководствовалась, но ведь могла просто распылить лишнее! Ботинков-то в обозримом пространстве не видно…
Решив насущную проблему, я попыталась не только стоять, но и идти. И опять не ощутила никаких неудобств: это сознание пребывало в шоке, а во всём остальном лапы, хвост и прочие приобретения ощущались как родные. Стоять, идти, шевелить ушами и вибриссами — тело выполняло все эти действия легко, не задумываясь. Всё же до чего талантливые были у древних харров программисты…
Но за Нидара я всё равно продолжала держаться. В его лице мне требовалась не столько физическая, сколько моральная поддержка. Конечно, неприкрытая жизнерадостность рыжего раздражала, как и его нежелание понимать весь трагизм ситуации. Но, с другой стороны, его надёжность и спокойствие были именно тем, чего мне сейчас недоставало в жизни. И мне еще здорово повезло, что здешнее оборудование связало меня с мужчиной, который безо всяких сторонних воздействий не только нравился мне, но отвечал взаимностью и был готов со мной возиться!
Пока шли к выходу, Нидар рассказал, что без сознания я провела почти трое суток, причём большую их часть в толще камня. Собственно, храм вступил в контакт с Ниром только тогда, когда последний попытался выковырнуть меня наружу, чтобы успокоить и заверить в нормальности и безопасности происходящего со мной. И пригрозить, что, если харр попытается настаивать и мешаться, то его отсюда выдворят и больше не пустят. Пришлось поверить на слово и ждать.
За это время успела прибыть вызванная рыжим подмога, которая в настоящий момент тоже дожидалась моего пробуждения.
Когда мы наконец вышли под открытое небо, я замерла на пороге, от неожиданности крепче вцепившись ладонь мужчины. И напряжённо уставилась на тот мир, что распахнулся вокруг, раздираемая противоречивыми желаниями: то ли спрятаться обратно
Здесь, на открытом пространстве, стало легче дышать. Появилось ощущение, что до того жавший череп наконец стал впору; прекратила тупо, монотонно болеть голова. И я только теперь поняла, насколько тяготило окружение там, в храме. Кажется, та его часть, что общалась со мной, постоянно оттягивала на себя часть внимания и, может быть, даже рабочей мощности мозга, причём всё это происходило незаметно для сознания. А здесь, снаружи, она не то не считала нужным, не то просто не могла так сильно на меня давить.
Но тут возникла новая проблема: мир изменился. Точнее, он-то остался прежним, изменилось моё восприятие. В стенах комплекса обострившиеся слух и обоняние, изменённое зрение и возникшее совершенно новое ощущение — радиочувствительность — не доставляли неудобств, а здесь… Мир навалился со всех сторон, забил голову тысячами новых голосов. Оказывается, шимка с её радиопередатчиком и близко не походила на то, что чувствуешь, когда прямо из головы растёт пучок природных антенн.
— Вин!.. — пробормотала я, крепко зажмурилась, попыталась зажать уши — но не нашла их на положенном месте. Грязно выругалась сквозь зубы, чувствуя, что на глаза снова наворачиваются злые слёзы.
— Тихо, арриши! — Нир развернул меня, привлёк к себе, крепко обнял и опять принялся наглаживать по макушке. — Сейчас привыкнешь, станет легче.
— Откуда такая уверенность? — пробормотала я недовольно.
— Харр ко всему привыкает, — философски ответил рыжий.
— Угу, если не дохнет, — буркнула еще более зло.
— Сейчас поешь, станет легче, — предположил мужчина и подхватил меня на руки.
Сопротивляться я не стала, обняла его за плечи, уткнулась лицом в густую гриву, продолжая жмуриться и чувствовать, что голова пухнет от радиосигналов, обилия и насыщенности звуков и запахов. Как жаль, что это не шимка, которую можно просто отключить! И как жаль, что этот древний инопланетный искин не стал всё-таки ковыряться в моей психике. Кажется мне, с принудительной настройкой привыкнуть ко всему было бы легче.
А отстаивать самостоятельность и независимость сейчас тем более не хотелось. Я чувствовала себя больным ребёнком и хотела вести себя соответственно. Тем более Нидар явно готов со мной вот такой возиться.
— Не уверена, что еда поможет… — пробормотала через несколько секунд.
— Но точно не помешает.
— Логично. — Я вздохнула. — Люблю повеселиться, особенно поесть. Расскажи мне, что вообще тут происходило? Куда подевались эти люди? Я понимаю, что на ходу неудобно, но… Когда ты говоришь, легче, я могу сосредоточиться на словах и не обращать внимания на окружающее пространство.
Конечно, против такой аргументации Нир возражать не стал и принялся меня просвещать. О том, как совершенно неожиданно из леса явилась я и переполошила весь лагерь, и пришлось харру срочно менять планы. Как странно вела себя потом, уже в храме, причём Нидар забеспокоился еще до того, как поведение это стало совсем уж неадекватным: он уверял, что у меня резко изменилось выражение лица и пластика движений, стоило оказаться в стенах комплекса. Как потом одновременно застыли урши и буквально провалились сквозь камень, исчезнув в неизвестном направлении. Причём, как оказалось позже, действительно — все, включая пару трупов и тех, кто оставался снаружи.