Фурии на подоконнике
Шрифт:
– Эх, бабы, надо бы ребенка родить, да что-то не от кого. – Юлька подняла запотевшую рюмку на свет. – Вокруг одни слабаки и импотенты. Смотришь в его глаза, а в них… нету цели никакой. Не стремятся мужики обеспечивать семью, тыл. Только на себя и надейся.
– Ага, твой тыл попробуй обеспечь. Сантиметров сто пятьдесят, поди, в обхвате? – Ира по-детски высунула язык: – Бе-бе-бе!
– Ой, конечно, лучше быть сушеной воблой, как ты, – отмахнулась Юлька. – Короче, я решила, что рожу двойню, чтоб сразу отмучаться.
Сейчас какие-то уколы специальные делают. Или, может, тройню… А они не очень маленькие получатся?
– Да
– Мужик – дело пятое. Я от любого рожу, кто презерватив забудет надеть.
– Прям от любого? Даже от негра с волосатой грудью?
– Нет, пусть он будет русским, красивым и работящим!
– Когда найдешь такого, пригласи на свадьбу. Мы к тому времени уже в доме престарелых будем.
Юлька поморщилась, покрутила пальцем у виска и продолжила наворачивать салат оливье. Она никогда не обижалась и не грустила подолгу. Если говорили, что она весит полтонны, Юлька весело отвечала: «И это – только мозг!». А когда кто-то обращал внимание на то, что у нее отросли корни волос и пора бы их подкрасить, она изображала возмущение и объясняла, что специально отращивала такие же корни, как у Камерон Диас в фильме «Чувствуя Миннесоту»: «И это, между прочим, было нелегко!!!»
Разглядывая себя в зеркало, Юлька обычно говорила что-то вроде: «До чего же я прекрасна! Ничего более умопомрачительного природа не создала!» И все дружно хохотали. Иногда возникало ощущение, что эта девочка гораздо очаровательнее всех фотомоделей мира. Просто мужики влюбляются в задницы и сиськи.
Как сказала Фаина Раневская, красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные, потому что слепых мужчин мало, а глупых – предостаточно.
– Эй, никто не забыл, что у меня горе? – Лерка застучала вилкой по бутылке. – Муж, между прочим, ушел, а не колбаса протухла.
– Ой, прости. – Ира с Юлькой подперли кулаками подбородки и выжидательно заморгали. – Ну и…
– Я ведь сразу знала, что пожалею, когда замуж за Сашку выходила. Хоть бы машина у него была или член двадцать сантиметров. Нет ведь, на метро ко мне ездил с пиписькой своей маленькой. Ну не козел, а?
– А мне размер члена не важен, – хихикнула Юлька, – у меня детское влагалище. Мне и тринадцать сантиметров кажется огромным.
– Вот мерзавка, и за что тебе такое счастье? В коридоре запиликал телефон, и Ира пулей выскочила из-за стола.
– Так, тихо! Мой звонит! Помолчите секунду!.. Да, солнышко, с девочками. Скоро, не волнуйся. Ужин приготовил? Такой ты у меня здоровский! Люблю тебя. Целую. Мр-мр.
– Лицемерка. – Юлька обреченно махнула рукой и зачерпнула ложкой салат. – Секс, девочки, фигня! Самое большое удовольствие в жизни – хорошо пожрать. Хрустящий батон, пакет майонеза, докторская колбаска… Ммммммм!
– Юль, я не лицемерка, – надулась Ира. – Игорек – хороший! Он, между прочим, вчера сказал, что нам нужны серьезные отношения. Как у мужа и жены чтоб. Я говорю, прям, очень серьезные? Улыбаться нельзя будет?
– Игорек… С таким именем он никогда не станет настоящим мужиком, – фыркнула Лерка. – Надо его переименовать. Гарик, например. Как тебе?
– У меня с пожарным ассоциируется. Не…
– Ну зови его просто – Мужчина. Привет, Мужчина! Как дела, Мужчина? Мужчина, где твоя зарплата? Зато никогда не перепутаешь имя, как мой б/у муженек.
В
– Но ведь это – семейная жизнь! – оправдывалась Ира. – Не может же быть каждый день праздником! Иногда надо ходить на работу, молчать, сидя у телевизора, или просто проводить вечера по отдельности…
– Или не быть унылым занудой, – вставляла Юлька. – Потому что, хоть ты и не поверишь, но жизнь может быть праздником! И каждый день может быть не похожим на другие.
Ира не любила разговоров об Игоре. Ей никогда не хватало аргументов, чтобы убедить подруг в том, что она действительно счастлива. В напоминание об этом она носила в кошельке фотку любимого и по шестнадцать раз в день целовала ее. Однажды Юлька подсунула ей в портмоне газетный снимок члена Распутина в банке. Ира по-настоящему обиделась и целую неделю не отвечала на телефонные звонки подруги.
Когда Ире исполнилось тридцать, она решила, что крайний срок для замужества – тридцать три года. Еще можно успеть похудеть после родов и покататься с ребенком на роликах. Три месяца назад она отметила тридцатидвухлетие, а Игорь все еще не сделал предложение.
– Если хочешь замуж, предложи ему сама! – посоветовала как-то Лерка. – Сейчас эмансипация, все можно. Заодно посмотришь, перекосит его или он расцветет от внезапной радости.
Но Ира боялась. И все чаще присматривалась к своему отражению в зеркале: тут – немного обвисло, тут – некстати высыпавшие канапушки… Просто ужас!
Юлька в такие моменты хохотала и становилась рядом: «Да ты на Патриссию Каасс похожа, вся Москва „твоими“ баннерами увешана! До чего ж ты хороша: и фигура, и душа. Не будь дурой!» Ира хмурилась и старалась сменить тему.
Сегодня она сидела на Леркиной кухне и справляла поминки чужой любви. Еще одни отношения закончились ничем… А ведь у Лерки с Сашкой все было гладко и ровно. Где справедливость?
Лерка рассказала, что как раз вчера купила новые занавески. С красными тюльпанами, дорогие, в «Мегамолле». Пока она подбирала нужный цвет, Сашка обдумывал план побега. Представлял, как он ей скажет и как она, возможно, заплачет, стоя в дверях… Может ли хоть один мужик понять, насколько трагично эти занавески теперь висят?! К чертям их собачьим! Кому они вообще нужны?
И вот Сашка ушел. А вечером Лерка сквозь слезы сказала, что ничего более постоянного, чем волосы на ногах, у нее в жизни не было и нет. И чтобы не держать в себе отрицательных эмоций, облила лаком для ногтей его новые ботинки. Не то чтобы от злости, просто так советуют психологи.
История #5
Маришка ушла из дома
Девочки уже собирались расходиться, когда в дверь позвонили. Юля предусмотрительно швырнула на диван вскочившую Лерку: «Если это он – я сама его задушу!» и пошла открывать.