Фуриозо
Шрифт:
В кармане пикнуло, мокрыми дрожащими руками Каролина выудила оттуда телефон и взглянула на экран, покрытый капельками воды. Сообщение от Луизы: «Две фрактуры. Пройдет за месяц. Может, сможем выступать в Гамбурге. Где ты?»
Она сунула телефон в карман, оставив эсэмэску Луизы без ответа.
Ну как та может думать сейчас о концерте в Гамбурге? Разве не сама сказала, что спешить некуда? И тут же: сможет она в пятый раз сыграть скрипичный концерт Берга или нет? Концерт, который ей никогда не нравился! Она часто говорила, что дирижер в Гамбурге никуда не годится и что комнату в отеле ей дали прямо над баром, так что
Каролина пошла к выходу. Ритм стучащих по каменной плитке каблуков усиливал раздражение и навевал мрачные мысли. Давление подскочило, и голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли круги. Она ускорила шаг: скорее на свежий воздух! Вылетев из дверей, подбежала к колонне и прислонилась к ней, чтобы не упасть.
— Черт, черт, черт!
Поймав на себе встревоженные взгляды охранников, Каролина поняла, что говорит вслух. Зазвонил телефон.
Опять она!
Каролина вытащила мобильник из кармана. Ага, Хелена. Не дав сестре сказать и слова, она закричала в трубку:
— Ты должна помочь мне, Хелена! Должна! Я больше не выдержу! Скажи, что поможешь.
— Милая, да что случилось?
— И этот чертов Рауль, представь, будет записывать пластинку вместо Луизы!
Медицинская сестра Майкен постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, резко ее распахнула:
— Вы должны принять следующего пациента. В приемной уже не хватает свободных стульев, пациентов все больше.
— Не смейте входить в мой кабинет без спросу!
Лицо медсестры покрылось красными пятнами, на мгновение она замешкалась, но быстро нашла что сказать:
— Как вы со мной разговариваете? Мы обе работаем, но я не могу выполнять свои обязанности, если вы не выполняете свои.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Хелена откинулась на спинку стула, прижала ладонь ко лбу и сделала глубокий вдох. Старалась дышать ровно, чтобы снять напряжение. С каждым вдохом, однако, грудь все сильнее сдавливало железным обручем. Она со злостью ударила кулаком по столу так, что подставка с ручками опрокинулась, а другой рукой смахнула на пол кипу бумаг.
Настроение у Хелены было ужасным: в голове вертелся разговор с Каролиной. Ну зачем она поддалась на уговоры и согласилась помочь, не подумав о том, чем это грозит ей самой? С Каролиной так всегда, потому что она не признает границ дозволенного и под предлогом своей шаткой психики вынуждает Хелену выполнять немыслимые просьбы. Но отказываться поздно.
Неохотно Хелена нагнулась к компьютеру и открыла форму выписки рецепта. Прошлась по списку лекарств, проверила дозировку и побочные эффекты. Некоторые препараты были ей знакомы: вольтарен и дексофен она выписывает очень часто, цитотект от язвы желудка — тоже. Но некоторые названия она видела впервые. Да при таком количестве лекарств, что принимает Каролина ежедневно, есть риск несовместимости.
Хелена начала вносить данные Каролины в компьютер, но в дверь постучали. Она поспешно закрыла окно.
— Хелена,
Это Майкен успела наябедничать. Какое бы оправдание придумать?
Она поправила прическу, наложила на губы помаду и открыла дверь. Шестидесятилетний глава больницы, как всегда в эти часы, был в белом халате с именным беджиком на лацкане, из карманов торчали скомканные бумаги, рецепты, ручки, рация. Хелена, поздоровавшись, изобразила на лице страдание:
— Простите, шеф. В школе эпидемия, наверно, и я от детей подхватила желудочный грипп. Я терпела все утро, но больше нет сил.
Шеф ободряюще улыбнулся и сказал усталым голосом:
— Хелена, советую пойти домой и полечиться.
— Спасибо. Это будет разумно, — виновато улыбнулась Хелена. — Не стоит врачу поневоле инфицировать пациентов.
Едва за главврачом захлопнулась дверь, как улыбка испарилась с лица Хелены. Она подобрала разлетевшиеся бумаги, собрала ручки и поставила в стакан. Спустя пару минут рабочий стол выглядел безупречно, и Хелена вернулась к компьютеру. Да, неприятно выписывать лекарства, в которых ты не разбираешься, да к тому же собственной сестре. Одно дело — выписать антибиотики или микстуру от кашля для членов своей семьи, но совсем другое — сделать то, о чем просит Каролина.
Хелена нахмурилась, вспомнив о просьбе, но, в конце концов, сестра сама должна отвечать за свое здоровье. Ей же остается только выписать рецепт и надеяться, что негативных последствий не случится. В глубине души, признавала Хелена, ее обрадовало решение Каролины: Луизу следует поставить на место. Хоть раз в жизни.
Она вышла из кабинета и направилась по коридору к лифту, стараясь не привлекать внимания. Однако Майкен, болтающая с другими медсестрами в комнате отдыха, не преминула наградить проходившую мимо открытой двери Хелену презрительным взглядом. Да пусть говорит что хочет. В понедельник она позвонит на работу и скажет, что заболела. Так у нее появится время порепетировать свое соло и морально подготовиться к встрече с Раулем.
Дома Хелена сразу прошла в свой кабинет и достала ноты Стенхаммара. Прижав скрипку к подбородку, застонала: натертая инструментом шея отозвалась болью, несмотря на подложенный шелковый платок. В музыкальной школе, помнится, у нее была мозоль на шее, как у профессионалов, но в последние годы Хелена мало играла. «Потому что старею, — подумала она, — вон и пальцы утратили гибкость».
Хотя для разогрева полезнее было бы сыграть что-то легкое, Хелена предпочла перейти от упражнений к самым сложным пассажам. Вскоре пальцы скрутило судорогой, плечи онемели. Она выругалась, но не отступила: снова и снова проигрывала мелодию. С каждым разом все хуже.
Хелена никак не могла избавиться от привычки анализировать свою игру, и вот теперь она воспринималась ею как насмешка над музыкой. Игра слишком технична, в извлекаемых из скрипки звуках нет жизни.
Но все-таки два часа подряд она репетировала, насилуя свои уши.
От взрыва ярости Хелену спас зазвонивший телефон. Увидев имя Луизы на дисплее, пропустила пару сигналов, прежде чем взять трубку. С явной фальшью в голосе спросила:
— Как ты, бедняжка? Профессор помог? Он сказал мне, что сам спустится в отделение «скорой». Узнав от меня, кто ты, просил заменить его на все утро, чтобы заняться твоими пальцами.