Фурия Капитана

Батчер Джим

– Ты безумен. И я безумна, раз обращаю на тебя внимание. Ну хорошо.

Тави нежно прижался к ее голове.

– Спасибо.

– Но конечно я оставляю за собой право передумать.

– Конечно, – сказал Тави, скривив свой рот в усталой улыбке. Он глубоко вдохнул и собрался с силами. – Отлично. Еще одна попытка призвать эту фурию камня, и можно будет сказать, что день прошел не зря.

– Нет, – сказала Китаи совершенно непоколебимо. – Хватит практики на сегодня. Есть гораздо более срочные вопросы, требующие твоего внимания.

Тави моргнул.

– Какие?

Одним

изящным движением Китаи выскользнула из белой туники и прижалась своей обнаженной кожей к груди Тави. Ее руки обвились вокруг его шеи, а губы прижались к его губам в обжигающем поцелуе.

Тави издал слабый звук протеста, но ее запах – измельченных диких цветов, клевера и мыла – растекся вокруг и заполнил все его чувства, а всепожирающее, страстное пламя поцелуя, тепло ее губ и настойчивость рук, не оставили иного выбора, кроме как ответить тем же.

Внезапно Тави понял, что нет никаких стоящих причин разубеждать девушку, и смог только смутно догадываться почему он думал о том, что он должен попытаться это сделать. Его руки скользнули по ее талии, поглаживая нежную белую кожу ее обнаженной спины, исследуя грациозную мощь мускулатуры, скрывающейся прямо под ее жаркой кожей, и он поцеловал ее в ответ с нарастающим пылом.

Китаи издала низкий жаждущий звук и едва не разорвала тунику на Тави. Она толкнула его, но он повернулся, оказавшись сверху, и вдавил ее спиной в густую траву. Она коротко рассмеялась чувственным смешком и подалась наверх, чтобы встретить его новый поцелуй.

Она провела руками по его плечам и спине, восхитительно касаясь ногтями его кожи, ощущение было столь глубоким и опьяняющим, что он не заметил кавалериста, который приблизился к ним настолько близко, что сапоги были на расстоянии вытянутой руки от его носа.

Тави вскрикнул и почувствовал, что начинает краснеть от корней волос до кончиков пальцев. Он нащупал тунику и сел, твердо убежденный в том, что умрет от целомудренного стыда.

Китаи какое-то мгновение вяло лежала на траве, очевидно равнодушная к своей наготе, затем испустила короткий грустный вздох перед тем, как точно так же сесть.

– Привет, Энна.

– Добрый день, Китаи, – ответила всадница. Энна носила сапоги и брюки в алеранском стиле, также как и Китаи, но но кожаная куртка была скроена по образцу легионерских доспехов. Как и у Китаи ее волосы были обрезаны и длинная грива спокойно струилась по спине, но в отличие от нее была выкрашена в ярко-синий оттенок.

Женщина марат, ветеран Клана Лошади, держала обычное для кавалеристов копье в одной руке и ухмылялась, смотря на них сверху вниз.

– Знаете, вам не нужно останавливаться из-за меня. У меня есть время полюбоваться на алеранца, которого ты выбрала.

Китаи вернула ей улыбку.

– Смотреть – это все, что тебе остается.

Энна склонила голову набок, откровенно изучая Тави с совершенно невыносимой непосредственностью, заставляя его чувствовать себя еще более смущенным, чем он был.

– Он всегда такой розовый? – спросила Энна. – Или он просто так делает, чтобы развлечь тебя?

– Кровавые вороны, – пробормотал

Тави, засовывая руки в тунику.

Китаи взорвалась смехом и сказала:

– Он постоянно меня развлекает, кузина.

Энна нахмурилась и сказала:

– Но он не лошадь.

– Никто не совершенен, – спокойно парировала Китаи.

Тави прочистил горло и напомнил себе – кто здесь Капитан Легиона.

– Центурион, – сказал он, заставляя голос звучать размеренно и спокойно, как всегда делал, занимаясь делами Легиона. – Вы хотели что-то сообщить?

Веселье и заинтересованность задержались в глазах Энны, но она сосредоточилась и отдала честь, ударив кулаком в грудь.

– Капитан. Сэр Цирил шлет наилучшие пожелания и думает, что вы захотите узнать, что вернулся Эрен.

Тави резко взглянул на нее и глубоко вдохнул. Его сердце подскочило в груди, каким-то образом замерев одновременно от радости и тревоги. Эрен вернулся живым со своего опасного задания на оккупированных алеранских территориях, в настоящее время занимаемых безжалостными канимами, и Тави чувствовал огромное облегчение, что Эрен вернулся целым и невредимым. Правда, его миссия не подразумевала, что он вернется так скоро, и это было причиной беспокойства Тави.

Если Эрен прервал свою миссию так рано, это произошло потому, что он нашел что-то не терпящее отлагательств. У Тави имелось несколько отвратительных мыслей на счет того, что могло оказаться столь важным, чтобы заставить его друга и товарища Курсора незамедлительно действовать, и наименее приятные из них сулили больше, чем просто беспокойство.

– Китаи, – тихо сказал Тави и взглянул на нее.

Девушка-марат уже сделала несколько шагов прочь, натягивая тунику поверх изящных изгибов своей спины. Подойдя к лошадям, она отвязала их.

– Энна, – сказал Тави, – поезжайте вперед. Скажите трибуну Максимусу, чтобы все четыре его крыла были готовы выдвигаться, и предупредите трибуна Крассуса, что его рыцарям также желательно быть готовыми к выезду.

Энна резко кивнула.

– Да, сэр. Что мне передать Первому Копью?

– Передайте ему, чтобы Вороны Битвы построились, – сказал Тави. – Помимо этого, ничего. Валиар Маркус лучше меня знает, что должно быть сделано.

К этому времени, Китаи вернулась с лошадьми, и Тави вскочил в седло. Длинноногого, широкогрудого черного жеребца он назвал Актеоном. Конь был подарком тетки Китаи Хашат.

Ну, не подарком, вообще-то, так как Клан Лошади не считал своих тотемных животных собственностью. Как понял Тави, он был поручен заботе коня в вопросах, где была необходима скорость, а конь был поручен ему в вопросах всего остального. До тех пор, пока договоренность не будет разорвана.

Тави резко повернул Актеона, когда Китаи вскочила на своего маратского скакуна, пятнистую серую кобылу, которая могла бежать более неустанно, чем любая алеранская лошадь, которую Тави когда-либо видел. Энна повернулась и широким шагом быстро вернулась своей чалой, осёдланной почти не имеющим заклёпок недоразумением, что у маратов называется седлом, и послала её с места в карьер.