Футарк. Третий атт
Шрифт:
— Как интересно! — воскликнул я, порадовавшись тому, что мои любимые кактусы помогли сохранить жизнь ни в чем не повинным животным. — Поразительная легенда, и я…
— Эт-то что еще такое? — перебил он меня, нахмурившись, и, пришпорив коня, подъехал к горстке крестьян с мотыгами. — Эй! Чем это вы заняты? Перепутали пустыню со своими полями?
— Нет, сеньор, — отозвался один из них, сняв шляпу. — Мы копаем канавы.
— Зачем?
— Сеньор Атль сказал, что если пойдет вода, то Инстабль выйдет из берегов и зальет все вокруг. А потом
— А почему вы так уверены, что вода появится? — нахмурился Гонсалес.
— Так сказал сеньору Атлю белый шаман, а тому поведал об этом дух священного солнечного кактуса, — выдал пеон. Я поглубже надвинул шляпу, чтобы они не разглядели моей физиономии. — Простите, сеньор, нужно копать. На полях дела нет — всё сгорело, но мы еще надеемся на лучшее! До вечера нам надо встретиться с теми, кто копает от плато.
— Ну что ж, копайте, дело ваше, — несколько растерянно ответил тот и повернул коня. — Слыхали, Виктор?
— Да, — кивнул я, — но я ничего подобного не говорил.
— Значит, сказал сам Атль и свалил на вас, — хмыкнул Гонсалес. — Это очень в его духе! Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет.
Я обернулся, посмотрел на голых по пояс, мокрых от пота пеонов, упорно долбивших мотыгами иссохшую землю, и мысленно пожелал им удачи. Что, интересно, затеял инженер? Неужто впрямь хочет тайком пробить тоннель в старые штольни и спустить воду из водохранилища? Как знать…
День прошел спокойно, но сегодня всадника видели и мы с Гонсалесом. Правда, этот неизвестный маячил в отдалении, появлялся то справа, то слева, и разглядеть его не было никакой возможности: мы видели лишь черный силуэт, и Орландо ругательски ругался — мол, нужно было взять с собой бинокль! С такого расстояния неизвестного не подстрелишь, да еще и неясно, Стрелок это или какой-нибудь случайный охотник.
— Если он собирается напасть, значит, наверняка сделает это завтра, незадолго до заката, как за ним водится, — сказал мне Орландо, когда вечером мы расположились у костра. — Плато с кактусами совсем недалеко. Если у Стрелка там убежище…
— Все же хотите поймать его на живца?
— Конечно… — Гонсалес закурил. В отсветах костра его лицо казалось бронзовым и неподвижным, как у древних индейских истуканов. — Я могу понять и принять его мотивы. Неважно, движет им месть за обиженную девушку или обида на несправедливость… могу, в самом деле. Но, Иисус, до чего же бездарно он действует!
— Вы еще скажите, что научите его уму-разуму, — поддел я.
— Может, и научу, — пробормотал он и умолк.
Утро выдалось ветреным. «Не к добру, — сказал мне шепотом Диего, — и вчера солнце в тучу садилось». Мой серый мерин прядал ушами и фыркал — ему не нравились клубы пыли, поднятые ветром. За повозками тоже тянулся пыльный след. Я
— Сеньоры, надо ехать! — крикнул нам старший возничий. — Никак, гроза собирается! Впереди каньон, надо бы пройти его поскорее!
— Какая гроза, побойся бога! — поморщился Гонсалес. — Разве что снова сухая…
Я взглянул на небо — в самом деле, сгущались тучи, и я даже расслышал далекий сдержанный рокот. В обозе кто-то негромко начал молиться богу огня и грозы Уракану, чтобы не прошел мимо и одарил землю дождем. Это, я знал, палка о двух концах: мимо он, быть может, и не пройдет, но если ветер усилится…
— Повозки в круг! — приказал Гонсалес, явно подумав о том же. — Лошадей и мулов в центр! Укрыться всем!
Началась организованная суета, а я отъехал немного в сторону, чтобы не мешать.
— Глядите, сеньор! — воскликнул Диего, следовавший за мной по пятам. — Вон там! Смотрите же!
Я пригляделся — солнце очень удачно зашло за тучу — и разглядел силуэт всадника. Тот, будто почувствовав мой взгляд, вздыбил коня и помчался к обозу.
— Орландо! — крикнул я, почуяв азарт. — Он здесь!
— Вижу! — отозвался Гонсалес, укрывшись за повозкой. — Не стреляйте, он нужен мне живым!
— Понял! — отозвался я, сделал вид, будто не вижу никакого всадника, а жестом приказал Диего убраться подальше.
Выстрел, прозвучавший с противоположной стороны, заставил меня вздрогнуть.
— Стрелок! — закричал кто-то из обозников. — Вон он, сеньоры, глядите!
Я развернулся: в самом деле, на фоне сумрачного неба на плато, поросшем опунциями, гарцевал еще один всадник на точно таком же вороном коне.
— Выходит, их двое… — пробормотал я, удерживая своего серого на месте. — Вот откуда сказки о том, что у Стрелка волшебный конь, мгновенно переносящий седока с одного места на другое… Но тут ты выдал себя, приятель! Диего, будь здесь!
— Понял, сеньор, — ответил тот.
— Орландо! — я махнул рукой. — Я за тем, а вы…
— За другим! — азартно откликнулся Гонсалес, тоже понявший, в чем причина неуловимости Стрелка. Ясно: пока один отвлекал внимание, подельник успевал подобраться вплотную к обозу. — Н-но!..
Его гнедой взял с места в карьер. Да, конек был невзрачен с виду, но сейчас он, летящий во весь опор по прерии, напоминал охотничью собаку, выкладывающуюся изо всех сил, чтобы нагнать дичь.
Я тоже пришпорил серого: он разгонялся медленно, это я уже понял, но был на редкость неутомим, как большинство местных лошадей. Стрелок (или его копия) мелькал впереди, вороной конь мчался что есть духу, и мне почудилось что-то удивительно знакомое в его аллюре. Я не лошадник, но я достаточно наблюдателен, чтобы подметить подобное.