Футарк. Третий атт
Шрифт:
— Что он опять натворил? — нахмурился я.
— Да по мелочи, то столб фонарный сломал, то пьяным шатался, — отмахнулся он.
— Какой еще столб?
— В который на машине въехал, — пояснил Пинкерсон, усаживаясь за стол и жестом предлагая мне место напротив. — Столб упал — и прямо в бакалейную лавку угодил. Стекла вдребезги, лавка загорелась…
Я закрыл лицо рукой и застонал.
— Так фонарь и стекла кузен ваш оплатил, а пожар — это дело другое, под него бакалейщик хотел недостачу на триста фунтов скрыть, — довольно сказал инспектор. —
— Пинкерсон, скажите, что вы это придумали, — попросил я.
— Нет, чистая правда. Даже суперинтендант Таусенд не верил, пока я ему все заключения и прочие бумажки не показал, — сказал он и задрал длинный нос, сделавшись похожим на самодовольного грача. — Так это еще не все! Когда разбитую машину оттаскивали, ломовая лошадь угодила ногой в канаву и ногу-то сломала. Полисмен уже хотел ее пристрелить, что ж ей мучиться-то? Только рядом лорд Блумберри с женой случился…
— Пинкерсон, вам романы надо писать!
— Не надо, я не умею складно сочинять, — произнес инспектор. — А это я вам из отчета рассказываю. В общем леди заплакала, лорд взбеленился, послал за своим ветеринаром, ну вы его наверняка знаете, O'Ши его фамилия…
Еще бы я не знал!
— …и говорит, не смейте лошадь трогать, и хозяину заплатил за нее, сколько положено. Приехал ветеринар, чего-то сделал — встала кобыла, хоть и хромает. Ну так лорд ее нам в участок отдал, мало ли, чего отвезти-привезти без спешки… А в банке, куда лорд ехал…
— Пинкерсон, банк-то тут причем? — возопил я, схватившись за голову.
— Как причем? Ваш кузен его грабить ехал, да спьяну в столб врезался, — с удовольствием заключил он. Посмотрел на меня искоса и добавил: — Очень-очень спьяну. Я поэтому решил, пусть будет просто авария, без попыток ограбления, а вы уж ему там сами горячих пропишете!
— Я его убью, — сказал я совершенно серьезно.
— Тогда я вас арестую. А вот тяжкие телесные… можно списать на несчастный случай, — совершенно серьезно произнес Пинкерсон.
Да что же это такое! На полгода уехать нельзя!
— Он хотя бы к женщинам грязно не приставал? — спросил я.
— Не в курсе, — ответил инспектор, поворошив свои листочки, грудой сваленные на столе. И как он в них ориентируется? — Ну да за это с ним невеста сама расправится, если что. Видал я ее собачек, они ему живо задницу располосуют… гм… Так вот, а счетовод в банке, как оказалось…
У меня начало дергаться веко. В исполнении Пинкерсона все вроде бы мелкие происшествия приобретали ярко окрашенный детективный оттенок и отлично увязывались друг с другом. Нет, верно, ему необходимо написать книгу!
— Вы вроде бы обмолвились, что мистер Таусенд вернулся? — вставил я в его речь. — Он уже суперинтендант?
— Да! Приехал наконец, как хорошо! А то не люблю я с финансами возиться и прочим, я хочу преступления расследовать, — сказал Пинкерсон довольно. — Кстати, вот мы с ним как раз решали, что делать с мистером Кертисом, вас
— Надо наведаться к Таусенду, — кивнул я.
— Он рад будет, — заверил инспектор.
— Пинкерсон, — опамятовался я, — я же по делу приехал, у меня дом обокрали!
— Что сперли? — деловито спросил он, выдрал из блокнота листок и нацелился на него карандашом. Н-да, кое-что не меняется со временем. Если блокнот Пинкерсону и помог, то лишь отчасти, а я-то надеялся…
— Да в том-то и дело… Кактус. Нет-нет, — взмахнул я руками, видя его выражение лица, — для вас, возможно, это чепуха, но мне он был душевно дорог!
— Подробнее, пожалуйста.
— Влезли в оранжерею в мансарде, разбив форточку. Вроде бы ничего больше не пропало, кабинет заперт, как обычно, сейф тоже… серебряные ложки, может, украли, но я не проверял, не до того было. Да и черт с ними, с ложками!
— Мистер Кин, — вздохнул Пинкерсон и опустил подбородок на руки. — Тут дела не заведешь. Ну, разве что это заказная кража! Слушайте, а ведь и правда! — инспектор нехорошо оживился, подскочил и схватил какую-то папку с полки. — Может, это кто-то из ваших? Ну, кактусоводов? Нанял мелюзгу какую-нибудь, чтоб из вашей коллекции самое ценное украсть! Могло такое быть?
— Вряд ли, — подумав, покачал головой я.
Сигрид, конечно, мне безмерно дорога, однако скорее по сентиментальным соображениям. В остальном же — вполне заурядный кактус, хоть и красивый. Так я и объяснил инспектору, добавив:
— Самые ценные экземпляры остались нетронуты. Discocactus horstii — красивое растение, однако не столь уж редкое.
— Диско… кактус? — повторил Пинкерсон с трудом. — Это что?
— Похищенная, — скорбно сказал я. — Ах, моя красавица Сигрид!
— Сигрид? — не понял он. — Девушка, что ли? Ваша, да? И когда вы успели? Только вернулись же! А говорите, ничего такого не украли…
Глаза инспектора сверкали: еще бы, похищение людей в нашем тихом Блумтауне
— Погодите, погодите, — попросил я и мысленно попросил прощения у своих крошек. — Сигрид — это не девушка, а кактус. Просто, хм, я даю своим питомцам имена. Ну, клички, если угодно. Как собакам.
— Вон оно что… — он мигом остыл. — Ладно, мистер Кин. Простите уж, мне сейчас не до того — у нас тут творится кое-что нехорошее, все заняты именно тем делом. Представляете, как в книжке какой — дама дает брачные объявления, затевает переписку… а потом о помощи просит. Денежной, само собой. Да так ловко все обставляет, что мужчины ей сами деньги привозят. Ну понятно, выбирает одиноких и в годах. А потом — ищи ее свищи! И хитрая какая — ни домовладельцы, ни почтальоны ее так и не вспомнили. Вроде бы они дело имели с совсем другими людьми: то детьми, то старушками. Дама эта от безнаказанности совсем берегов не чует… Недели две назад ее жертву отравленной нашли, а на днях еще один джентльмен в собственном кабинете умер. Правда, с последним делом непонятное что-то — может, сердце, а может и яд…