Футбол в зрелом возрасте
Шрифт:
– Здравствуйте, – говорю я.
– День добрый, – отвечает Алена Вячеславовна.
– Как служится?
– А чем обязаны?
– Ивана Сергеича как увидеть?
– Никак.
– То есть?
– В отпуске.
– А за него?
– А за него бухгалтер.
– Главный?
– Нет, простой. Главный он же. В одном лице.
– И где бухгалтер?
– Болеет.
– На рабочем месте?
– А вы-то кто?
– А вы?
– А я так. Погулять вышла.
На стене плакаты по технике безопасности и доска приказов и объявлений.
– Печать где?
– Какая?
– Предприятия.
– А
– Алена Вячеславовна! У секретаря память должна быть профессиональная.
– Я офис-менеджер.
– Пусть так. Хотя бы по голосу меня могли узнать.
Я достаю удостоверение фирмы, паспорт прилагаю, отдаю их в руки хранительницы тайн и секретов. Не сказать, чтобы она в лице изменилась. Я был здесь полтора года назад на совете директоров, прилетали мы на вертолете, на нем потом все на охоту отправились, а я на станцию – и до ближайшего аэропорта, до того, которым пользовался сегодня. Ну, день еще прихватил. В жизни никого не убивал, кроме обильной и разнообразной рыбы и человека в себе. Красивая бывает рыба и бьется до последнего. Хотя, быть может, я ошибаюсь. Человек человеку рознь, иного, как ни старайся, не удавишь, не притравишь. Женщина видела меня мимолетом и мимоходом, здесь тогда вопросы разруливали девчонки помоложе, с лесопункта. Они там видные, кровь с молоком. Но на таких предприятие не оставишь. Нужна Алена Вячеславовна. Она офис-менеджер, а я директор.
– Вспомнили?
– Да! А вы один?
– А вы тоже одна?
– Как видите.
– Я в кабинет пройду, с вашего позволения.
Кабинет – с советских времен незыблемый, грамоты и переходящее знамя в углу. Приняли, а передавать некому. Кресло, правда, новое, удобное. Монументальное. Хочешь – спи, хочешь – сиди в «Вконтакте». Можешь поработать.
– Позвонить Ивану Сергеевичу?
– Не нужно. Ключ от сейфа у него?
– У меня. В кабинете, личный. От этого у него.
– Пусть человек отдыхает. Кстати, в поселке он?
– Рыбу ловит. На озерах.
– В рабочее время? И что? Берет мобильник?
– У него рация с собой. Вдруг пожар или война.
– Разумно. Мне баланс годовой, отчеты за три месяца, книгу приказов.
– А бухгалтера?
– Потом. У вас гостевой домик есть?
– Был.
– А теперь?
– В аренду сдали.
– Какую аренду?
– Обыкновенную. Под гостиницу. Сейчас свободно.
– Вы мне там номер закажите, документы, в пакет и печать, на стол. Там поработаю. Все ясно?
– Более чем.
– Где это? Кажется, на Бабушкина?
– Правильно кажется. Последний дом у реки. Найдете.
Не очень хорошо рыться в ящиках стола другого человека, пусть даже собственного подчиненного. Несмотря на то, что стол этот формально мой. Хочу – за ним сижу, хочу – в самолетах летаю. Бумаги разнообразные пачками не лежат, клочки и обрывки отсутствуют. Кроме книг по специальности и справочников, почти ничего. Блокнот пусть останется блокнотом. А что вот это за полиэтиленовый пакет, и что за печать в нем?
Круглая печать футбольного клуба ВВС. Очень интересно. Отыскивается и папочка с чистыми бланками клуба.
Я выхожу, не сомневаясь, что Иван уже сматывает удочки.
Первым делом я отправляюсь в торговую часть поселка и приобретаю себе пару рубашек и еще кое-какую необходимую мелочь. Например, запростецкую одежду и обувь для отдыха и туалетные принадлежности, а еще радиоприемник, который, должно быть, давно ждал меня. Все диапазоны. Множество ручек и кнопок. Я телевизоры ненавижу. Я радио люблю.
То, что вокруг, имеет название Авиагородок. Славное прошлое авиаотряда уходит в седую глубь советских времен. В поселке когда-то жили исключительно авиаторы. Жили комфортно, легко и непринужденно. Вокруг тайга, в магазинах есть все, а в аэропортах назначения – тем более. Борта в основном не гражданские. Затем военная компонента стала уменьшаться, сегментироваться, потом и вовсе умерла, а в городок пришла новая жизнь, та, про которую Шевчук поет, та, что растеклась по ларькам и вокзалам. Привыкшие к хорошему, летуны не стремились особо покидать обетованное место, если настойчивого приказа не следовало, а потом пришла коммерция.
Леспромхоз своей штаб-квартирой обозначался несколько ниже по реке, но после пожара восемьдесят пятого года «менеджмент» решено было перенести в другое место. Оптимальным оказался Авиагородок. Думали, временно, а оказалось – навсегда. В каком-то периоде хозяйственной деятельности лесники подняли планку выше авиаторов и даже затеяли с ними совместный бизнес. Кроме кругляка и доски край славился орехом, ягодой, рыбой, дичью и грибами. Топлива левого припасено было для армии достаточно, в столице края дары природы сдавали оптом. Да и это вершки.
Мы с шефом приняли на работу в Питере беглеца из этих чудных мест, пристроили, выслушали, перетерли. Тогда и появилась та самая «дочка». Ивана предложил на должность Карлос. Он инкогнито приехал в поселок, пожил тут, прокачал ситуацию, пробил кое-кого по базам, примерил к делу. Нужен был человек с грешком, но не сиделый, чтоб не много воровал – «на пиво и сигареты». А основных секретов и ему знать не следовало… А главных и я не знал. Меньше знаешь – сновидения проще.
Искать меня будут в гостевом домике. И потому я на подвернувшемся «пазике» вернулся на аэродром. И Сидоренко, которого собирался искать, вышел прямо на меня.
– Микола!
– А! Что? Ты как здесь?
– Отдохнуть. Ну и… поработать. Хочу изменить жизнь свою. Семью, место проживания.
– Шеф, что ли достал?
– А кто же еще?
Это попадание в десятку. Коля Сидоренко шефа ненавидит. А Коля здесь главный по матчасти. Он мне и номер отпишет, и прикроет ото всех. Фуражка на затылке, мундир расстегнут, джинсы, пузик чуть вывалился, на ногах тапки. С Сидоренкой мы и по другим делам знакомы были. На седьмой воде, но соратники. Его пребывание в авиагородке не было для меня сюрпризом. Отчасти из-за Сидоренки я и подписался на хозяйство.