Футболист
Шрифт:
– Зачем пугать?
– радостно изумился толстяк.
– Просто товар показываю. Мы ведь с тобой коммерцию ж делаем, да? Давай деньги.
Пятьсот Олег вынул из внутреннего кармана пиджака, дополнительную сотню - из заднего брючного:
– Считай.
– Зачем считать? Я честного человека сразу вижу.
– Толстяк передал деньги Рустамчику и предложил Олегу: - Снимай пиджак, сбрую примерим.
Олег снял пиджак, толстяк ловко приспособил сбрую и в гнездо воткнул пистолет. Олег снова влез в пиджак, одернул его, разносторонне пошевелился
– А что, удобно!
– Я же тебе говорил: благодарить будешь!
– обрадовался толстяк, вручая Олегу аккуратно упакованные обоймы.
Неторопливый южный поезд притащился к месту своего назначения к концу дня. Олег стоял у открытой двери вагона и с удовольствием смотрел на приближающиеся буквы названия города, который он любил. Поезд еще катил, а рядом с площадкой, на которой стоял Олег, уже шагал немолодой, очень подвижный, хорошо одетый человек среднего роста. Он шел рядом, смотрел на Олега и улыбался.
– Миша, Мишенька, - узнал человека Олег и выпрыгнул на ходу.
– Не молодые, а безобразничаете, - криком осудила его проводница.
Немолодым было не до нее: положив руки на плечи, они рассматривали друг друга.
Новый бордовый Мишин "Москвич" побежал от города в горы.
– У тебя-то как?
– спросил Олег, рассматривая через стекло полузабытые скалы.
– По-прежнему столовой заведуешь?
– Я эту столовую в аренду взял, - отвечал Миша.
– Ресторан теперь у меня. "У футболиста" называется. Клиенты довольны, государство довольно, а мне почему недовольным быть? Сам себе хозяин.
– Ах, какой ты молодец, Мишка!
– искренне восхитился Олег.
"Москвич" бежал недолго. Километров через двадцать он свернул и, въехав в большое село, остановился у дома с вывеской, на которой и впрямь было написано: "У футболиста".
Они поднялись по ступенькам, и Миша сорвал со стеклянной двери рукописное объявление.
– Что там написано?
– спросил Олег, увидев, что написано не по-русски.
– Извините меня, я сегодня не работаю, потому что ко мне приехал мой лучший друг, великий футболист Олег Норов, - перевел Миша и открыл дверь.
В зале столиков на пятнадцать никого. Олег осмотрелся. Камень, тяжелое, без дураков, дерево, отличные, в изящных рамках, фотографии по панели - футболисты.
– Где я?
– полюбопытствовал Олег.
Миша молча указал на фотографию, открывающую экспозицию. Молодой Норов в падении забивает головой гол. Красиво. Олег обернулся к Мише:
– А ты?
Фотография Миши была последней в ряду. Молодой Миша, обхватив голову руками, в отчаянье сидит рядом с лежащим вратарем. А мяч в сетке.
– Вот так я играл в защите, - горестно признался Миша.
– Самоуничижение - грех пуще гордыни. Я-то знаю, как ты играл в защите.
Из внутреннего помещения в зал вошла статная женщина с подносом в руках и от двери уже сказала чудным грудным голосом:
– Здравствуй, Алик.
Олег бросился
– Тома, Тома, Тома, - говорил Олег, - сестричка ты моя...
Тамара освободила руки, взяла Олега за уши, поцеловала в обе щеки, отстранилась и снова взяла в руки поднос:
– Садитесь, мужчины.
Они послушно сели за столик у окна.
– Любимый столик Человека-горы, - сказал Миша.
– Да ну его!
– отмахнулся Олег и, наблюдая за тем, как Тамара расставляет закуски, добавил: - Пока. А сейчас будем вспоминать старое, да, Тома?
Последним на стол был поставлен стеклянный графин, полный сверкающей воды. Осмотрев дело рук своих, Тома разрешила:
– Приступайте, мужчины.
– А ты?
– обиделся Олег.
– У вас мужские дела. Поговорите, подумайте, а потом уж и я приду, ответила Тамара и ушла.
Миша разлил воду по фужерам.
– Ты что, тоже воду будешь пить?
– удивился Олег.
– Ты не пьешь вина, и я не пью вина. Зачем мне пить, когда ты не пьешь?
Опередив Мишу, Олег поднял фужер:
– С этим маленьким бокалом, но с большим чувством... Я хочу выпить за память, Миша. Я помню, как двенадцать лет и десять месяцев назад ты разыскал меня в Ростове пьяного, грязного, вонючего. Я помню, как ты привез меня к себе. Я помню, как я лежал на диване, а ты, скрипя зубами, носил мне кувшины с вином. Я помню, как однажды, проснувшись среди ночи, я увидел вас с Тамарой. Ты смотрел на меня, а Тамара плакала. Я помню твой взгляд и Тамарины слезы. Я помню, что подумал тогда о вас и о себе. Я помню, как умирал, а ты сидел рядом и гладил меня по голове, лишая меня возможности просить о выпивке. За память, Миша. И за дружбу, твою дружбу, которая спасает.
Они чокнулись и выпили воду до дна.
Консерватор Олег Александрович Норов любил старину. Эта гостиница была построена в начале века в стиле модерн.
– Хорошо, - сказал Олег, разглядывая замысловатое антре отеля.
Миша не ответил, потому что смотрел на черную "Волгу", которая остановилась впритык к его "Москвичу". Из "Волги" вышел молодой человек в строгом костюме и шляпе, подошел к Олегу и осведомился:
– Олег Александрович?
Олег кивком подтвердил, что он Олег Александрович. Тогда молодой человек вынул из кармана незапечатанный конверт:
– Велено вам вручить.
Олег, не заглядывая в конверт, осведомился:
– Что это?
– Авиационный билет на первый завтрашний рейс в Москву. Вам.
Олег вынул из кармана билет и клочок бумаги, на котором было написано грубым почерком: "Счастливого пути, Олег. Гриша".
– Передайте Грише, что он ошибся. Я уезжаю послезавтра. У меня в этом городе на завтра запланирован ряд серьезных мероприятий. Кроме того, я хочу посмотреть матч.
– Я передам, - серьезно ответил молодой человек.