Г 2
Шрифт:
– А напомнить будет нелишним, – командир роты провёл ладонью по ёжику волос, перечислил. – Приказы не оспаривать, не перечить – всё подобное только наедине. И сними с него часть работы с составом: у него сложности со службой и совсем не хочется, чтобы он её бросил. Как бы он там сам ни считал, но именно в службе его призвание и это хорошо видно со стороны. Это его первые выходы как командира, так что, надеюсь, ты не будешь лезть ему под руку со своим значком старшого.
– Тонму капитан, – эта речь заставила меня сморщиться, – ну что вы, право, как с неучем первого года.
– Чтобы
Я вытянулся:
– Так точно, тонму капитан.
Он же покачал головой, заставив меня на миг устыдиться:
– У тебя с субординацией всё плохо, даже в этом кабинете. Ты меня услышал.
– Так точно! Разрешите идти?
– Свободен, – скомандовал капитан, но тут же, поправился. – Стоять!.. Дошли слухи, что поездка твоя прошла успешно во всём и ты собираешься семьёй обзавестись.
Я смутился:
– Так и есть.
– Как решишь вопрос с храмом, не забудь сообщить. Ты с общежития съехал давно, но семейным положены подъёмные, съёмные и прочая дребедень. Ну, и проставиться не забудь роте.
– Так точно!
– Теперь – свободен!
Но это только так называлось – свободен. А на деле забот лишь прибавилось: наряды те же, а людей с опытом меньше. Зато я умудрился поставить рекорд Пеленора, за один день задержав четверых бойцов в самоволке. Самое смешное в этом то, что они сами себя выдавали, начиная убегать. Такое ощущение, что им меня со стороны показали пальцем и наказали бояться – а они и рады стараться.
Ларигу и впрямь приходилось ещё хуже, на него ведь свалилась и куча бумажной работы с отчётностью отряда, так что в поле он вышел с улыбкой счастливого человека:
– Устал я, – честно признался он, пока мы шагали через каменное поле.
Гвардеец бездельничал. Кому нужна его помощь сейчас, когда пыль покрыта снегом и даже завеса от солнца не нужна? Все, напротив, кутаются в тёплые зимние плащи и не мёрзнут лишь потому, что шагать стало тяжелей, а под бронёй толстые зимние поддоспешники.
– За год привыкнешь.
– А что за год случится? – Лариг прищурился. – А… Ты про то, что я займу должность командира отряда?
Я кивнул, а лейтенант продолжил:
– С людьми вообще тяжело оказалось, мне больше по душе возиться с бумагами.
От этого откровения я едва не сбился с шага. Мне-то казалось, всё ровно наоборот, я и помощи-то не предложил лишь потому, что сам ни тёмного не соображал в них.
– Вообще, я мечтал о даре, а когда мечта сбылась – сразу рванул в училище, – Лариг помолчал. – Слабоват дар оказался для обучения. Так что я с первого курса, как стал понятен мой предел, перевёлся в армейку. Вроде и служу, вроде и на хорошем счету, и в элитной части, да не лежит у меня душа к командованию.
Вот на что намекал капитан… Да что там намекал, прямо мне сказал. Я спокойно спросил:
– Это ты к чему ведёшь?
– Пока замом, всё вроде неплохо шло: работа с личным составом, бумажки, отчеты, втыки разгильдям, в случае чего можно прикрыться именем старшего лейтенанта… А попробовал на своей шкуре тянуть командную часть – не моё решать за других и получать нагоняи
– Эй, ты чего! Ты же так весь отряд подведёшь. Вместо тебя замену придётся в три раза больше гонять, чтобы все тонкости ему передать!
– Это меня и останавливает.
– Просто усталость, – я хлопнул его по плечу. – Втянешься, а там и командир вернётся из отпуска – сам съездишь домой, развеешься.
Лариг криво усмехнулся, но в голосе его не слышалось ни грамма надежды:
– Звучит неплохо…
Мне пришлось прибегнуть к уловке магического транса, чтобы подобрать хоть какие-то верные слова. Работа с людьми – не мой конёк, но я попытался:
– В конце концов, тебя же продвинули сюда, в лучшую бригаду Пеленора, значит, видят твой талант и результат. Да, ответственность, но от нее никуда не деться, куда бы ни перевелся и чем бы ни занялся. Подумай не о безгласых бумагах, которые может заполнить и рядовой с головой на плечах, не о работе с личным составом, в которой наш старшой Пламит может дать фору даже Тратору, а о том, в чём лучший именно ты. Ты же соображаешь в магии, как мало кто, и тут в поле понимаешь с лёту, что я хочу сделать, тебе не нужно всё разжёвывать. Представь, что было бы, оставь я големов только на Вида? Он бы их или в хране оставил, или намудрил с приказами, считая, что они всё понимают.
– Это точно.
Лариг повеселел, с усмешкой оборачиваясь на каменные создания. Гвардеец по-прежнему шагал в центре построения, обвешанный мешками. Скорп, почти не оставляя следов на снегу, накручивал вокруг нас очередную петлю, осматривая окрестности. На время отсутствия я передал право приказа лейтенанту. Ведь мои големы подняты на жизни, с отпечатком или даже, вернее сказать, частицей меня в себе, а потому автономны. Они не замирали, теряя подобие жизни вдалеке от меня и вполне понимали команды, не ограничиваясь банальными «иди», «стой» и «убей». С другой стороны, их эффективность тем ниже, чем хуже управляющий представляет себе их возможности и ограничения. Так что бакалавр – просто идеальный погонщик для моих големов.
Это прозвище и появилось-то с тех времён, когда в армии было множество автономных големов, поднятых ритуалами. И сотней каменных солдат мог управлять десяток натасканных бойцов-адептов, пока полноценные маги неделя за неделей создавали новых истуканов. Времена изменились, а прозвище перешло на самих големоводов, изрядно принижая их реальные возможности.
– Ладно, – махнул рукой лейтенант. – Минута слабости. Пока тебя не было, схлопотал пару замечаний из-за всякой ерунды. Да и два последних выхода вышли нервными.
Я даже притормозил:
– Ну-ка, ну-ка. Что случилось?
– Постоянно мерещится, что кто-то стоит за спиной и наблюдает. Бывало, конечно, и раньше, особенно когда через камни идёшь и затаившихся некротварей высматриваешь по привычке… Но, чтобы постоянно, да ещё и у всех в отряде… В общем, у меня тоже радость, что ты вернулся, – в вырезе шлема отчётливо видна кривая улыбка. – Чисто?
– Чисто, – я подтвердил наблюдение Сети.
– Ну и отлично, забудем об этой ерунде.
– Как скажешь. Статью в позапрошлом «Вестнике» видел?