Г?ра
Шрифт:
Но поскольку и это не помогло, Лолита почувствовала, что тут кроется что-то еще. Поэтому, не заходя больше ни к кому, она пошла домой и послала за Шудхиром.
— Скажи мне, Шудхир, что же, в конце концов, случилось? — спросила она его.
— Пану-бабу ополчился против вашей школы, — ответил Шудхир.
— Почему? — спросила Лолита. — Неужели потому, что в доме у диди поклоняются идолу?
— Не только поэтому… — начал было Шудхир, но осекся.
— Так в чем же дело? — нетерпеливо воскликнула Лолита. — Скажи мне!
—
— Что-нибудь касающееся меня?
Ответа не последовало. Краска залила лицо девушки.
— Ах вот оно что — меня наказывают за поездку на пароходе! Значит, в нашем «Самадже» искупление грехов исключается — так, что ли? Значит, теперь меня в нашем Обществе к добрым делам больше не подпустят? И таким путем вы собираетесь морально возвысить меня, а заодно и «Самадж»?
Пытаясь как-то сгладить углы, Шудхир сказал:
— Дело обстоит не совсем так. Чего они действительно боятся, это как бы Биной-бабу со своим приятелем не вмешались мало-помалу в ваши школьные дела.
Но Лолита только еще больше рассердилась.
— Боятся? — воскликнула она. — Не пугаться нужно, а радоваться этому. Интересно, могли бы они предложить нам в помощь кого-нибудь, кто располагал бы хотя бы половиной знаний Биноя-бабу?
— Тоже верно… — пробормотал сбитый с толку Шудхир, — но ведь Биной-бабу…
— Не брахмаист? Это я и сама знаю. И поэтому «Брахмо Самадж» преследует и травит его! По-моему, таким Обществом гордиться нечего.
Шучорита сразу поняла истинную причину бегства учениц из школы. Не говоря ни слова, она вышла из класса и поднялась наверх к Шотишу, чтобы позаниматься с ним и проверить его знания перед надвигающимися экзаменами.
Там, после разговора с Шудхиром, Лолита и нашла ее.
— Ты слышала, что произошло? — спросила она.
— Слышать не слышала, но и без этого все поняла, — ответила Шучорита.
— Неужели мы должны молча все это терпеть?
Шучорита взяла Лолиту за руку:
— Мы будем молча терпеть, что бы ни случилось, — ведь в терпении нет ничего позорного. Разве ты не видишь, как спокойно сносит все отец?
— Но мне часто кажется, диди, — возразила Лолита, — что безропотно терпеть зло — значит поощрять его. Гораздо более верное средство против зла — борьба.
— И как же ты собираешься бороться? — спросила Шучорита.
— Я об этом еще не думала, — ответила Лолита. — Я даже не знаю своих сил, но что-то делать, несомненно, надо. Тех, кто способен из-за угла наносить удары нам — совсем еще девчонкам, иначе, как трусами, не назовешь, что бы они сами о себе ни воображали. Пусть они делают что угодно, я ни за что не отступлю перед ними, ни за что! — И Лолита даже топнула ногой.
Шучорита не отвечала и только молча гладила ее руку. Потом, немного погодя, она сказала:
— Лолита, миленькая, давай узнаем, что думает по этому поводу отец.
— Я как раз собираюсь
Подходя к дому, Лолита увидела, как из дверей понуро вышел Биной. Заметив ее, он на минуту остановился, словно в нерешительности — заговорить с ней или нет, но тут же взял себя в руки, слегка поклонился и пошел прочь, не взглянув на нее.
Словно раскаленная стрела вонзилась в сердце Лолиты. Она быстрыми шагами вошла в дом и отправилась прямо в комнату матери. Бародашундори сидела за столом, раскрыв узкую длинную тетрадь, и, по-видимому, была погружена в какие-то сложные хозяйственные расчеты.
Бародашундори с первого же взгляда поняла, что выражение лица дочери не сулит ничего хорошего, и сразу же снова занялась своими подсчетами, причем вид у нее был такой озабоченный, словно все благосостояние семьи зависело от того, сойдется ли итог.
Лолита придвинула стул к столу и села. Но ее мать так и не оторвалась от тетрадки. Наконец Лолита окликнула ее:
— Ма!
— Погоди минутку, девочка, — недовольно отозвалась Бародашундори, — разве ты не видишь, что я… — И она еще ниже склонилась над цифрами.
— Я не буду тебе долго надоедать, — сказала Лолита. — Я хочу знать только одну вещь: Биной-бабу был здесь?
Не поднимая глаз от тетрадки, Бародашундори ответила:
— Да.
— Что ты ему сказала?
— Ну, об этом долго рассказывать!
— Я только хочу знать, говорили вы обо мне или нет? — не отставала Лолита.
Видя, что деваться некуда, Барода бросила перо и, посмотрев на дочь, сказала:
— Да, дитя мое, говорили. Разве я не вижу, как далеко все это зашло. Все в «Самадже» говорят об этом. Так что мне пришлось предупредить его.
От стыда Лолита покраснела до корней волос.
— Отец запретил Биною-бабу бывать у нас? — спросила она.
— Разве станет твой отец беспокоиться о таких вещах? Если бы он хоть немного подумал, ничего этого не случилось бы.
— А Пану-бабу можно бывать у нас по-старому? — продолжала допрос Лолита.
— Ну, что ты говоришь?! — изумилась Бародашундори. — С какой стати нам отказывать от дома Пану-бабу?
— А с какой стати отказывать Биною-бабу?
Бародашундори снова придвинула к себе тетрадь и сказала:
— Тебя не переговоришь, не мешай мне теперь. Мне столько еще надо сделать.
Среди дня, воспользовавшись тем, что Лолита ушла к Шучорите на занятия, Барода пригласила Биноя и высказала ему все, что думала. Она рассчитывала, что Лолита никогда не узнает об этом, и теперь, увидев, что ее хитрость оказалась разгаданной, она очень расстроилась. Ей было очевидно, что миром это дело не кончится и что еще худшие неприятности ждут ее впереди. Однако весь свой гнев она обратила на своего безответственного супруга. «Какая мука для женщины, — думала она, — вести дом, когда рядом с ней находится такая бестолочь!»