Г.Р.О.М. 2
Шрифт:
— Чё за дела? — спросил Цыремжит, будто других слов не знал.
От него немного несло перегаром, но он будто протрезвел.
Я молчал. Ветер усилился, листья над росшим у кафе тополем громко шелестели. Где-то орала пьяная молодёжь, распевая Цоя.
— Не догоняете, пацаны? — я усмехнулся. — Так могу подсказать. Тот пацан из Москвы, без пальца на руке… Винтарь, который ему дали, чтобы он мента замочил, как в тот раз… Только в этот раз — хвостов оставлять не будут, потому что новый мент намного круче будет прежнего. Всех причастных — под
— Кто заказал? — бурят смотрел на меня.
— Не догадываешься? — я снова ухмылялся. — Такой мужичок один, лысый, как ты, — я показал на Сегу, — в красном пиджачке, морда злая, носатый. Не узнали? Он ещё не сообщал вам, когда кино начинается? Так передам заранее — завтра. И вот после этого он сказал вас загасить, а то вы много знаете.
— Да я его падлу… — психанул Сега.
Узнали его — отлично, теперь надо, чтобы они и мне сказали, кто такой. Блефовать выходит успешно, правда, от того, что я делаю хитрую рожу, уже скулы свело.
— Погоди… — я поднял руку. — Думаешь, без причины говорю? Так-то этот гад и нам дорогу перешёл. Но без причины ничего не делаем. Десять косарей.
Ну, пора сыграть роли киллера, который решил кинуть нанимателя. Роль им понятная, такое иногда случается. Ведь человек, когда хочет жить, готов заплатить и больше, и киллеры про это знают.
— Чё десять косарей? — спросил Цыремжит, пуча глаза.
— Десять косарей мне гоните, — потребовал я, — Потому что он платит пять. Завтра забиваете ему стрелу после дела… например, на стадионе у «Свечки». Он приезжает туда, зовёт туда нас, чтобы самому руки не марать. А мы стреляем… но не в вас… если заплатите. И лучше вам ему стрелу забить, а то он скажет вас по домам перебить. Ну, как предложение?
— Десять тонн — это много, — заявил Сега.
— Ты чё, свою жизнь дешевле подержанного джипа оцениваешь? — я поморщился. — Мне-то чё, я и пятёрик могу взять. Но… — я медленно оглядел обоих, — он оборзел, ещё и меня потом порешить может. Вот и давайте решим, я за вас впишусь, вы мне десять тонн. Но сразу.
— Будет, — хитро сказал Цыремжит и внимательно посмотрел на товарища. — Только после стрелки и будет… пятнадцать.
Ага, ещё не до конца понял, в чём суть, но уже решил, что может и меня привалить заодно. Ну пусть так думает, я же широко заулыбался, будто клюнул.
— Вот это разговор, пацаны. Короче, мент тот завтра будет на точке…
— Погоди, — Сега задумался. — Его со «Свечки» валить предлагаешь?
— Да мне похер откуда. Этот хрен лысый сам вам и предложит, что где и откуда… не моё это дело, я туда не лезу… Эти тёрки с ментами… ну их!
Пока, судя по их лицам, третий участник схемы ещё не говорил им о месте покушения, он и сам пока мог не узнать, пока до него дойдёт… Но думаю, ему должны сообщить, а если нет — передам инфу через эту парочку. Просто пока молчу, чтобы третий про меня вообще никак не узнал до самого последнего момента.
— … короче, ждите звонка от него, — продолжил я, — а когда назовёт точку — забивайте
— Так, — Сега почесал макушку. — Короче, лошок московский стреляет, Цыря его гасит, и мы на стрелу едем. Приезжает Муха…
Попался! Вот и третий! Но я сдержал улыбку.
— И ты его гасишь? — спросил Сега.
— За пятнадцать тонн гарантирую, что он вас больше не побеспокоит.
— Ты говорил — десять! — возмутился он.
— Цыря сам предложил пятнадцать!
— Да пусть пятнадцать, — с раздражением сказал Цыремжит и махнул рукой. — Главное — падлу завалить. Он тогда нас подставил с тем мусором, мол, пацана проверить надо, готов или нет к чему-то серьёзному, что в винтаре вообще холостой. А там бах — и мозги по всей тачке у мента разлетелись.
— На дно ложились? — спросил я.
— Само собой. Но пронесло. Думали — пацана надо срочно гасить, а Муха говорит — ещё пригодится, весной типа будет дело. Мы же пацана этого пестовали, и тёлку под него подкладывали, всё готовили, этот лошок и купился. Муха вообще нихрена не делал.
— А с отцом пацана разговор был? — спросил я.
— А кто его батя? — оба переглянулись.
Не знают, кто такой Александров? Ну точно исполнители, всей картины не видят, никто им её не доводит. Они не в курсе подставы, не в курсе тёрок Александрова с конкурентами и братвой, не в курсе вообще ничего. Их дело — запугать пацана и дать ему оружие. А потом сдохнуть.
— Короче, мои цифры вот…
Я дал не визитку, а написанный на вырванном из блокнота листе номер пейджера, купленного вчера на Старом рынке без документов. Свой реальный номер светить не хотел, сейчас надо оставлять следов как можно меньше.
— Как только Муха с вами свяжется, отправь по этому номер маляву, я перезвоню с автомата. И решим, что и куда.
— А чё на мобилу? — спросил Сега.
— Ты чё? — я наклонился к нему. — Папаша пацана чекистов знает. Если пацан отцу пожалуется, тут комитетчики всё перевернут, и прослушку врубят. Вообще никому не говорите, только вы двое в курсе оставайтесь и всё. Если дойдёт — всех закопают, и меня с вами.
— Да мы и не говорим, пацаны не в курсах, чё за кипеж происходит, — торопливо ответил Цыремжит. — Сами всю работу делаем…
— Он поэтому и говорил о встрече после дела! — воскликнул Сега. — Чтобы нас с тобой загасить после этого.
Ну, уже и сами поверили, теперь всё больше в этом будут убеждаться. Впрочем, я бы на месте Мухи точно бы от них избавился, причём ещё в тот раз.
— Сто пудов, — я кивнул. — Теперь тишина, а завтра — сочтёмся. Но если чё, — я показал на кафе. — Без обид, пацаны, но волынами посветить пришлось.
— Да чё мы, не понимаем? — оба злобно переглянулись. — Нервы у всех. Всё без проблем, порешаем. А ты с братом завтра будешь?