Г.Р.О.М. 3

Киров Никита

— Г-г-группа, — начал Костя и отпил сок из пакета, — г-группа реактивного облома м-мудаков.

Ярик громко заржал.

— И так пойдёт, — я кивнул с улыбкой, — но вообще, как официально — группа реагирования особая мобильная.

— О, — Ярик поднял палец. — А давайте маски натянем, и в телестудию ворвёмся, мол, мы — ГРОМ, а вам всем, братки и прочие им сочувствующие — кабздец будет. И по ящику нас покажут.

— Не, — я помотал головой. — О нас знать не должны.

— Слухи-то пойдут, братан. Мол, мочит всех кто-то.

— Пусть слухи

идут, — я кивнул. — Пусть боятся, чтобы ходили и пугались. Всем же лучше.

— Кстати, у меня вариант для названия есть, — начал говорить Валера.

Но закончить не успел. Мы услышали шаги и замолчали.

Вошёл полковник Некрасов в белом халате, накинутом на плечи. Морда — красная, злая, а увидев с нами Глеба — он аж зубами скрипнул.

— Ну чё, мужики, — неприятным голосом произнёс Некрасов, — да вы тут все в сборе, я смотрю. И ты здесь, Глебыч? — он глянул на подчинённого. — И кто мне…

— Пошли, выйдем, подымим, — позвал я и кивнул на окно, за которым видно аллею деревьев и скамейки, где можно посидеть, — обсудить кое-что нужно, Николай Иваныч. А то вопросов накопилось.

— Да уж не помешало бы всё обкашлять, — пробурчал он.

Глава 2

Мы вышли на улицу втроём. Некрасов поглядывал на Глеба, и парень немного опешил, но я его в обиду не дам, наш же он теперь. Брата и Костю оставил в палате, а то Ярик с Некрасовым поцапаются сразу. Это профессиональное, друг друга они не любят, поэтому почти не пересекаются.

Скамейки не красили давно. Белая краска облупилась, в некоторых местах кто-то вырезал ножиком матерные слова, пронзённые стрелами сердца и вечные обвинения, что «Петя — лох».

Стоящая рядом урна с мусором переполнена, в ней с горкой лежат стеклянные бутылки от лимонада и пива, вокруг валялись бычки, а перед скамейкой сплошной ковёр шелухи от семечек. Некрасов достал пачку красной «балканки», у Глеба был «Родопи». Хотя в последнее время он курит «Мальборо», но перед шефом решил достать чего-нибудь попроще, более подходящее для оперской зарплаты. Некрасов ведь не в курсе, что я хорошо приплачиваю всей группе, чтобы их не отвлекали думки, что денег вечно нет.

Некрасов сел на скамейку так, как сейчас принято — на спинку, поставив ноги на саму скамейку. Но доски обычно сами по себе настолько грязные, что иначе и не сядешь. Вот он сел на верхотуру, оглядел нас и закурил.

— Кого опять бил? — спросил я, кивая на его руки.

Костяшки на правом кулаке сбиты, кому-то он явно врезал очень крепко.

— Никого я не бил, — пробурчал тот. — Воспитать пришлось. В кафешке пацан один работает. Хороший такой парнишка, отзывчивый, котелок варит, да вот бандит один к нему лезет. Вот чтобы не лез — воспитал.

— Явно не по повестке вызвал, — сказал я и добавил: — Зато проблему решил.

Да, это вполне в духе Некрасова. И он может так напугать неизвестного мне бандита, что тот не побежит жаловаться к адвокату и снимать побои.

Некрасов, как и Глеб — готов на многое,

но на нарушение закона идёт неохотно, только если это необходимо. Потому что он знает, против кого борется — против людей, которые этот закон крутят под себя.

Он готов закрывать глаза, если кто-то понесёт наказание, которое заслужил. В справедливость полковник верит, как и Иванов, но забываться нельзя. Если расслабишься и сделаешь лишнее — он тебя сам закроет и будет думать, что прав.

Поэтому будем говорить о недавних событиях, чтобы кое-что из этого оказалось правдой, тогда он точно поверит. И чем больше будем с ним работать, тем плотнее будет сотрудничество, потому что без прикрытия с его стороны нам будет сложно функционировать дальше.

Он не дурак, понимает, кто мог зачистить группу Мухи и точно думает на нас. Но твёрдой доказухи нет, как и улик, привлечь официально не выйдет, а выбивать показания силой он не хочет, раз пришёл говорить лично, а не увёз к себе в кабинет. Ну и как сильно с нами связан Глеб, ему пока ещё неизвестно.

Но открываться ему так, что мы боевая группа, ещё рано. Да и, скорее всего, явно мы об этом не скажем никогда. Зато можно вывернуть всё так, как мы уже делали раньше — что есть третья сила, заинтересованная в таком исходе. Другая банда, которую мы стравили с Мухамедовым. Ну или не банда, а группа силовиков, кого достал вредный Муха.

Если бандитов убивают в стороне от людных мест, Некрасов возражать не будет. А рапорты… а рапорты писать потребуется в любом случае.

Ну и ещё важная вещь — Глеб работает в его отделе. Сибиряк для него — свой, а своих Некрасов будет прикрывать до последнего.

Погода пасмурная, листья деревьев на ветру шелестели. Мимо нас прошла женщина с ведром извёстки. Позади неё осталось несколько побелённых тополей, но работы впереди ещё много. Как и нам.

— Значит, сидел на стадионе, — Некрасов выпустил облачко дыма и хитро посмотрел на Глеба. — А там вдруг: бах, трах, стрельба, взрывы, как в боевике. И ещё ранили случайного свидетеля, который оказался там случайно… и который случайно знает вас всех. Он был там в одиночестве, потому что вы все вдруг куда-то уехали за город.

— Не гони, полковник, — прервал я. — Прекрасно знаешь, что он там не случайно оказался. Мой это человек, следил за обстановкой. Схлопотал пулю, а Глеб его на себе вытащил. Я сам там был, если хочешь знать.

— Так вы тут как сторона конфликта вписались, — он перевёл тяжёлый взгляд на меня.

— Погоди быковать, Иваныч, — сказал я погрубее.

Как и раньше, уступать ему нельзя. Лучше даже выйти на конфликт, чем уступить хоть немного. Но если отобьёмся — он прикроет потом.

— Мы следили за тем, что происходит, — продолжил я спокойнее, потому что Некрасов ждал. — Потому что точно надо было знать, что снайпер не выстрелит в тебя и что уйдёт живым. Мы ему это обещали. Как закончилось, вывели спокойно, пока на «свечке» стрельба шла. И Глеба тоже позвал, как надёжного человека, которому ты веришь.