Габриэль
Шрифт:
– И кроме всего прочего, – признался под конец Артур, – она – единственная воспитанница, почти родная дочь герцогини, и та даёт за неё большое приданое, а позже к ней переходит всё её состояние. Деньги – это конечно не главное, но холостяцкая жизнь очень сильно прошлась по моему кошельку, так что её деньги лишними совершенно не будут.
– Что ты собираешься с ними делать?
– Пущу в оборот. Я ведь собираюсь обзавестись наследником, а он не должен быть нищим. Таков наш родительский долг. Семья налагает определённые обязательства на человека.
– Удивительно это слышать из твоих уст.
– Я кажусь тебе страшным кутилой, однако заметь, я никогда не влезал в крупные долги, никогда не делал слишком большие ставки, не потерял ни одного имения. Я привёл свои дела в порядок, и если и просаживал лишнее, компенсировал это последующей экономией.
– Иногда мне кажется, что в тебе живёт сразу два совершенно разных человека.
– Всего лишь два? По-моему, ты меня обижаешь.
Чтобы как-то отвлечься от назойливой болтовни друга, Габриэль принялся рассматривать пейзаж за окном, который только из-за медленной скорости экипажа казался ему однообразным. На деле природа юга Шотландии разительно отличается от природы её северной или центральной части.
Практически четыре пятых территории Шотландии покрыто болотами и скалистыми холмами, сменяющимися в центральной и западной частях горами, которые не имеют четко выраженных хребтов. Беспорядочно расположенные горные вершины разделены глубокими узкими долинами, называемыми гленами, или узкими вытянутыми озерами-лохами. Только на нижних частях склонов гор и в гленах можно увидеть пастбища и пашни, так как большая часть территории горной Шотландии совершенно не пригодна для сельского хозяйства.
Зато на юге и востоке Шотландии, наоборот, находятся плодородные, пригодные для земледелия земли, приносящие своим владельцам хороший доход.
Габриэль смотрел, как скалистые вересковые пустоши медленно сменяются пашнями, на смену которым, в свою очередь, приходят луга. Но чаще всего ему приходилось наблюдать поросшие камышом болота.
Всё это было слишком скучным и унылым для того, чтобы вызвать к себе интерес. Артур в очередной, тысячный раз описывал детство своей возлюбленной, отчего уставшего от многодневной (дорога со всеми остановками заняла три дня) поездки Габриэля потянуло в сон. Надо отдать должное Артуру – он не стал будить друга, позволив ему спать до самого дома герцогини.
Герцогиня Хоум жила в большом, красивом доме, выстроенном на месте когда-то великолепного фамильного замка – настоящей боевой крепости, которую англичане сровняли с землёй во время войн Уоллеса. От крепости остался только ров, превратившийся со временем в очень живописный канал, и старинный подъёмный мост, по обе стороны которого стояли настоящие, оставшиеся с рыцарских времен, боевые башенки, служившие когда-то для обороны моста. Разумеется, сам мост давно уже никто не поднимал, да и при всём желании вряд ли его можно было бы поднять, однако и его, и башенки содержали в хорошем состоянии. Для герцогини
Сам дом стоял у ухоженного большого пруда, за которым начинался лес. К воде вела широкая мраморная лестница, нижние ступеньки которой уходили под воду. К специальным перилам были привязаны несколько лодок, на случай если кто-то из многочисленных гостей герцогини, а гости у неё были всегда, захочет покататься по водной глади пруда.
Вокруг дома был разбит замечательный сад, и издалека дом казался волшебным замком, утопающим в зелени.
– Вот здесь и живёт моя фея, – сказал Артур, когда карета остановилась во дворе дома.
На удивление, герцогиня была одна – так случилось, что все гости разъехались. Она пила на веранде чай – день был тёплый и безветренный. Увидев гостей, она поспешила им навстречу.
Она оказалась милой, подвижной дамой, среднего роста, немного в годах. У неё были красивые, длинные волосы и живые, с искорками глаза. Форма морщин у её рта характеризовала её как весёлого, любящего смех человека. Одета она была относительно просто, но элегантно и со вкусом, правда, несколько старомодно.
Герцогиня нежно расцеловалась с Артуром, после чего он представил ей Габриэля.
– Так значит, вот вы какой, граф Мак-Роз! – совершенно по-детски воскликнула герцогиня, окинув Габриэля с ног до головы оценивающим взглядом. – Артур нам много о вас рассказывал, но я представляла вас несколько иным.
– Представляю, что он вам наговорил.
– Напротив, он рассказывал о вас, как о своём спасителе, и даже признаюсь, я представляла вас этаким рыцарем в доспехах и на боевом коне.
– Не знаю, к счастью или к сожалению, но рыцари остались в далёком прошлом, и теперь они смотрят на нас либо с картин, либо со страниц романов, – ответил ей Габриэль.
– Да вы, граф, настоящий поэт!
– Сударыня, вы мне льстите.
– Нисколько. Или, может быть, самую малость, но не больше.
– А где Кэтти? – поинтересовался Артур.
– Она поехала кататься верхом. Ничто так не укрепляет здоровье, как прогулки верхом на лоне природы, но если бы она знала, что к нам пожалует сам Ланцелот!
– Тётушка!
– Не перебивай старших, негодный мальчишка! Артур разве не говорил вам, как они вас здесь называют?
– До недавнего времени он вообще ничего о вас не рассказывал.
– Так вот почему вы ни разу не приезжали к нам погостить. Здесь особенно хорошо летом, и намного теплее, чем у вас.
– Мне пришлось его чуть ли не силой сажать в экипаж, – вставил довольный собой Артур.
– Вы не любите путешествовать? – удивлённо спросила герцогиня.
– Люблю, но я не имею привычки наносить визиты без приглашения.
– К нам все приезжают, когда вздумается. Я не трачу времени на приглашения. К тому же после рассказов Артура мне кажется, что я знаю вас очень давно, так что вы в этом доме как свой. А какие могут быть условности среди своих?