Гаданье на кофейной гуще
Шрифт:
У Леры дрогнуло что-то внутри, снова волнение охватило ее душу. Правда, планы были совсем другие. Брат с женой улетели в Испанию, а двух своих близнецов торжественно передали родителям на дачу. Считалось, что бабушка с дедом должны быть на седьмом небе от счастья и рассыпаться в благодарностях за то, что им позволено немного исполнять капризы двух второклассников.
Мама позвонила на следующее утро и с дрожью в голосе прошептала Лере, что две недели она вряд ли выдержит.
– А что не так, мам?
– Они неуправляемы.
Жена брата Иветта была эстонка – красивая, высокая, статная с длинными светлыми волосами и голубыми глазами и, как многие прибалтийские женщины – холодной, выдержанной и организованной. Своих близнецов, мужа и обретенную родню, Иветта держала в строгости. Сантименты не допускались ни в отношении детей, ни с бабушками и дедом. Мальчики всегда аккуратно одетые вежливо держались со старшим поколением, степенно делились своими успехами в школе и бассейне.
Иветта считала, что плавание не только развивает тело, но и укрепляет иммунитет. То ли бассейн свое дело делал, то ли иммунитет у мальчиков был крепкий, но болезни обходили их стороной.
У родственников был специальный день – первая и третья суббота каждого месяца, – своеобразный день открытых дверей. Бабушки и дед приходили общаться с внуками за большим столом с чаем и тортом. Это называлось у Иветты семейным обедом.
Но даже таким идеальным мамам нужен был отдых от идеальных детей.
И вот сейчас эти идеальные или не совсем идеальные дети, отпущенные на свободу, совершенствовали свои характеры и закаляли организмы на даче у бабушки.
Мама еще с вечера договорилась с Лерой, что она обязательно приедет к ним на выходные, и вот, похоже, что их уговор будет нарушен.
Павел Аркадьевич в белых брюках и белой футболке поло, весь сияющий и пахнущий дорогим парфюмом, радостно приветствовал сотрудницу, снова перейдя на «ты»:
– Озерова, ты, как скорая помощь. Только вызвал, уже приехала.
– Здравствуйте, Павел Аркадьевич! – кивнула Лера, не отрывая глаз от кожаного планшета у него на столе.
– Вижу, вижу, как заинтриговала тебя эта наша фамильная ценность, – снисходительно улыбнулся шеф.
– Простите, а я хотела спросить, откуда у вашей родственницы такое собрание картин? В нашем салоне и то меньше экспонатов.
– Не одно поколение собирательством занималось, как ты понимаешь. Отец Ромми Карловны еще до революции в Россию приехал. А ее долго при Советах Риммой Кондратьевной звали. Это она уже в девяностых попросила ее родным именем называть. Говорила, что, может, судьба ее поэтому и была такой невезучей, что не под своим именем жила.
– Не думаю, что после войны она бы пользовалась большой любовью, если бы звалась Ромми Карловной.
– Почему же? Была! И муж ее был офицером, воевал. Он то и привез большую часть семейных реликвий, – хмыкнул Павел Аркадьевич. – Тогда многие так делали. Компенсировали ужасы войны, так сказать. Что – то они даже отдали в музеи, кажется. Но мы отвлеклись, Озерова. Я вот, что подумал: ты же у нас умница, тонко чувствуешь цвет, переходы, игру света и тени. Я ничего не упустил?
– А к чему вы это? – опустила глаза Лера. – Ей не понравилось это вступление.
– А что если, Озерова, я дам тебе качественное фото? Могу даже в натуральную величину. Сейчас знаешь, какое качество фотографии!
– Но мне надо хотя бы на некоторое время поработать с оригиналом. Иначе, это будет не точно. Ни одна фотокамера не сможет передать настроения автора. А вы уже знаете, кто ее написал?
– Не доехал пока…. И у тебя никаких мыслей? – прищурился Павел Аркадьевич.
– Я слишком мало времени провела с ней.
– Ну, это к лучшему, – прошептал шеф. – Так, по фотографии работаем?
– Только не сегодня. Мне надо пообщаться с ней немного. Кстати, а холст вы привезли?
– Вот, черт! Совсем из головы выпало. Ну, значит, не судьба. Зря только время потерял, – досадливо поморщился Павел Аркадьевич.
– И я, – вздохнула Лера, вспомнив, что теперь надо будет тащиться за машиной, чтобы ехать на дачу.
Выйдя на пенсию, родители Леры Озеровой осуществили свою мечту – купили домик у озера. Конечно, в смелых мечтах был дом у моря, но с морем как – то не сложилось. Да и оставлять двух, хоть и взрослых детей, мама отказывалась.
– Ну, как вы без меня будете? Кто вам приготовит, поговорит, наставит на путь истинный?
Дети не сопротивлялись. Лере тоже сложно было представить, как она будет жить вдали от мамы с папой.
Домик начали искать с осени. Объехали много деревень и поселков. Садоводства папа категорически отвергал.
– Мне нужна жизнь, а не сезонные грядки. Я планирую переехать на постоянное место жительства, а не на полтора месяца питерского лета.
Коттеджные поселки тоже не приветствовались:
– Те же садоводства, только дома больше, да снобизм выше крыш.
Наконец, в феврале, когда у мамы стало пропадать терпение, а Лера с братом Сашкой уже перестали сопровождать родителей на просмотры, позвонил папа и радостно оповестил, что нашел дом своей мечты:
– Хоть я и держал образ мечты в голове, но в натуре он оказался еще лучше моих фантазий. А еще в поселке есть два магазина, клуб, в котором вполне приличное кафе, баня и такая светлая церковь, что даже у меня слезы навернулись. К тому же там большая коровья ферма. Да и местное население держит коров, разводит кур. Мы готовы переехать на следующей неделе.