Гадание при свечах
Шрифт:
Госпожа Иветта сидела, положив ногу на ногу. На узком носке ее шелковой туфельки была вышита мордочка какого-то зверька, и он тоже, то и дело выглядывая из-под подола, зыркал черными глазами прямо на Марину.
– Значит, ты решила жить в Москве… – медленно произнесла госпожа Иветта, выслушав сбивчивый Маринин рассказ.
– Я не то чтобы решила, – поспешила пояснить она. – Но я чувствую, что так надо…
– Ты не договариваешь, – слегка поморщилась госпожа Иветта. – Любовное крушение, отчаяние – все это понятно и знакомо, но ведь миллионы провинциальных девочек пережили
– Но я… – смущенно начала было Марина.
– Не говори, не говори, если не хочешь, – остановила ее госпожа Иветта. – Все равно все тайное становится когда-нибудь явным, зачем торопить события? Тем более что, я полагаю, тебе есть смысл остаться у меня.
– Правда? – обрадовалась Марина.
– Если, конечно, ты согласишься на мои условия, – уточнила госпожа Иветта. – Но, по-моему, тебе необходимо согласиться – тем более что в них нет ничего невыполнимого. Рассуди сама: ну куда иначе ты пойдешь, что ты будешь делать в Москве?
Госпожа Иветта была совершенно права, Марина и сама думала именно об этом, идя к ней, и старалась не думать о том, что будет делать, если ей откажут. Но ей почему-то стало неприятно, когда госпожа Иветта сама сказала о безвыходности ее ситуации – да еще вот так, прямо и жестко. Впрочем, взгляд у нее был при этом ясный, доброжелательный – и Марина отогнала от себя никчемные мысли.
– Я соглашусь на ваши условия, – медленно сказала она. – А какие они?
– Ну, не все сразу! – рассмеялась госпожа Иветта. – Ты сегодня устала, перенервничала. Аура твоя так сбита, что я, по правде говоря, почти и не знаю, есть ли смысл… Утро вечера мудренее! Поэтому я предлагаю тебе принять ванну и лечь спать, согласна? А обо всем остальном поговорим завтра.
Марина кивнула, и госпожа Иветта первой поднялась из-за стола.
Марина и представить себе не могла, что так приятно может быть просто лежать в ванне! Баня, общежитский душ, медный рукомойник в саду… Да ведь она и не знала вообще-то, что это такое – нежиться в душистой пене, погружаться в зеленую горячую воду и чувствовать, как блаженный покой охватывает не только тело, но и душу.
Ванная в квартире госпожи Иветты меньше всего напоминала убогое «удобство» в блочной пятиэтажке. Вся она была облицована какой-то необыкновенной плиткой с причудливыми травяными узорами. Казалось, что эта плитка сделана из китайского фарфора. Сняв колготки и стоя босиком на золотисто-зеленом полу, Марина почувствовала, что от него исходит приятное тепло. Она даже специально рукой его потрогала: действительно, пол был теплый и согревал ладонь.
В огромном, на всю стену, овальном зеркале Марина увидела себя – голую, с прямыми светло-рыжими волосами, распущенными по плечам. Она никогда не восхищалась собственной фигурой, но здесь, в роскошной ванной, Марина вдруг показалась себе не то чтобы красивее, но как-то изящнее, очаровательнее, даже, пожалуй, таинственнее, чем обычно.
Ее тело тоже казалось хрупким, фарфоровым, и причудливые узоры на стенах, и высокая шапка пены в ванне выглядели подобающим обрамлением к необычной, странной Марининой красоте…
Она лежала в воде, окунув подбородок
Как ни жаль было вылезать из воды, но когда-то ведь надо было это сделать. И, вздохнув, Марина облачилась в длинный махровый халат, который дала ей госпожа Иветта. От халата исходил тот же тонкий, непонятный запах, что и от пены в ванне.
«А сейчас – уснуть, поскорее бы уснуть, – подумала Марина. – Действительно, вся я сегодня какая-то сбитая…»
Глава 10
Марина проснулась поздно. То есть сначала она даже не открыла глаз, но уже почувствовала, что находится в каком-то незнакомом и необычном месте. Постепенно, словно вытаскивая себя из успокоительных объятий сна, она вспомнила все, что было с нею вчера.
Ее сегодняшнее утреннее чувство совсем не напоминало то, с которым она просыпалась в Женином доме и прислушивалась к его шагам в соседней комнате. Того счастливого покоя ей не ощутить больше нигде…
Но здесь, у госпожи Иветты, Марина чувствовала себя хорошо, и глаза она открыла даже с некоторым любопытством.
Вчера она настолько устала, что почти не разглядела комнату, в которой ей было постелено на разложенном широком диване. Но сегодня, при ярком утреннем свете, Марина с интересом разглядывала свое необычное пристанище.
Самое удивительное, что эта комната в обыкновенной блочной пятиэтажке так же не создавала ощущения убожества, как вчерашняя изысканная ванная. Марина вдруг вспомнила почему-то комнатенку Иришкиной тетки в Орле, в которой светился под потолком обиженный старушечий контур.
«Нашла с чем сравнивать!» – усмехнулась она про себя.
Комната, в которой она находилась сейчас, выглядела просторной, несмотря даже на стандартные низкие потолки. Мебели в ней почти не было, а та, что была, показалась Марине совершенно необычной. Она, во всяком случае, никогда такой не видела.
Посредине комнаты стоял низкий журнальный столик из переливчатого стекла, к нему были придвинуты два круглых кресла, сплетенных, как показалось Марине, из серебряной проволоки. Такая же серебристая угловая горка, в которой поблескивала посуда, диван с блестящими подлокотниками, раздвинутый так, что занимал полкомнаты, – вот, пожалуй, и все. Стены и пол в комнате были бело-голубого цвета, и того же цвета – полупрозрачные шторы, драпирующие окно.
«Неужели здесь она и посетителей принимает?» – удивилась Марина.
Очень уж не похожа была эта подчеркнуто современная комната на колдовскую келью. Впрочем, если называешь себя колдуньей прямо в телестудии, то все же ведь не обязательно обитать в избе со ступой?
Марина встала, с удовольствием ощутив босыми ступнями, что пол в комнате такой же теплый, как в ванной. Она сняла свою ночную рубашку, вдруг показавшуюся ей слишком простой и даже грубоватой, и набросила вчерашний махровый халат.